Уж сколько времени прошло, как отгремела мандариновая революция, а руководству зоны Жемчужная всё нет покоя. И народ вроде побунтовал всласть и давно успокоился, а граждан начальников продолжают кошмары по ночам мучать. Просыпаются они в холодном поту, разрабатывают очередной прожект усмирения неразумного народонаселения и отправляют своих засланцев в ЖеПе - для стабилизации ситуации.
Очередным визитёром намедни оказался полпред венценосного престолонаследника Мед Веда на нордическом западе державы Илюшка Клебаныч. Взглянул полпред сурово на начальника зоны Мандариныча: мол, не справляешься с бузой. И повелел открыть приёмную для обиженных зэков. От имени самого Мед Веда!
- Людишки, - молвил Клебаныч, - глупы и неразумны. Надобно им помочь. Причём, нельзя это делать так себе. Ясно?
- Не совсем, - озадачился Мандариныч.
- Приёмную Мед Веда на Побережье повелеваю открыть! - поднял указательный палец Илюшка.
- Зачем? - удивился Мандариныч. - Мед Веду каждый зэк в состоянии письмо отправить. Электронное. Или, на худой конец, по почте. И потом у нас уже одна приёмная есть - царя-батюшки Паутина...
- Мед Вед - это власть, - пояснил Клебаныч. - Народ должен власть ощущать. А как это сделать, коли эта самая власть неосязаема и неуловима? С чем её, простите за выражение, ассоциировать? А тут тебе приёмная и портрет Мед Веда в полный рост. Любой может приложиться к ручке венценосной особы. Глядишь, так и наладим у аборигенов ассоциативное мышление.
- Пусть будет больше приёмных, хороших и разных! - с комсомольским задором выкрикнул смотритель за аппаратом Мандариныча Сашок Котомка.
- Учись, - Илюшка покровительственно похлопал Мандариныча по плечу.
- Мы тоже, между прочим, не пальцем деланы, - возразил начальник колонии. - У нас самих идеи имеются. Вот референдум на Побережье организовать хотим...
- Какие ещё референдумы?! - ужаснулся полпред. - Зачем зэкам давать право что-то решать - разбалуется народ.
- Всё в порядке, - улыбнулся Мандариныч. - Тема не политическая. Мы же народ не спрашиваем, строить или не строить атомную электростанцию! Мы, типа, интересуемся: восстанавливать Королевский замок или нет?
- Конечно, восстанавливать! - влез в разговор смотрящий главного барака Побережья Ярый Щук. - Это я, как бизнесмен-строитель, говорю. Сколько бабла освоить можно!
- Восстановим замок и местным жрецам отдадим, - поддакнул Сашок Котомка. - Мы им сейчас всё подряд передаём. Скоро наша зона будет “чёрная”. Монашеская, то бишь. Вместо бараков сплошные храмы, вместо квартир - кельи, а все зэки - в чёрных рясах! Только Мандариныч в белой. Как почётный “папа” колонии.
Мимо управления колонии проследовала толпа жрецов, осеняющих себя крестным знамением и распевающих псалмы.
- В совет актива ЖеПе пошли, - сообщил Котомка.
На пороге совета ЖеПе активист в законе и знатный член партии “Нам всё едино” Пошляков лично встречал делегацию жрецов хлебом и солью.
- Покайся, сын мой! - нараспев произнёс верховный жрец Побережья Серый Фима. - Грешен ты, не всю ещё недвижимость безвозмездно в лоно церкви вернул.
- Каюсь, отец-настоятель, - страстно зашептал Пошляков, - депутаны готовы подписать с тобой договор и скрепить сей документ кровью.
- То-то! - просветлел ликом Серый Фима. - Мы для духовно-нравственного возрождения аборигенов ещё больше прежнего делов натворим! Патриотов, как сардельки, штамповать начнём. И молодёжи должное внимание уделим. Поможем отрокам встать на путь истинный.
- Помоги, батюшка! - бухнулись на колени активисты совета.
- Посодействую, - согласился Серый Фима. - Только и вы мне недвижимостью подсобите. Землицей и строениями.
- Всенепременно! - заголосили активисты. - Неси в массы опиум, успокаивай аборигенов, не давай им бунтовать. А мы уж в долгу не останемся. Специально для жрецов законопроект соответствующий разработаем.
Серый Фима удовлетворённо вздохнул, окропил святой водой депутанов, сел в шикарную иноземную колесницу и отправился составлять бизнес-план использования новых земельных угодий и строений.
Аборигены благоговейно смотрели в спину удаляющемуся жрецу, истово крестились и пели “Осанну”.
Следом за Серым Фимой с воем и мигалками промчались колесницы Клебаныча.
- Уж теперича всё у нас в полном ажуре будет, - радостно вздохнул пожилой абориген. - Хошь Мед Веду петицию подавай, хошь самому Господу. Не жизнь, а малина!
Пыль от колесниц Серого Фимы и Илюшки клубилась и медленно оседала. Народ чихал, кашлял, отплёвывался, но глаза простого люда светились счастьем и надеждой на светлое будущее.
Хулио Иванов