Наши бабушки говорили: “Рожать собираешься - на смерть рубашку шей”. Как ни ужасно это сознавать, но и сейчас в технологически “продвинутом” веке, роды остаются “русской рулеткой”. Нет никаких гарантий, что всё пройдёт хорошо - напротив, есть сплошные подозрения, что всё будет дико плохо.
Кесарево сечение
Два года назад жительница Балтийска Кристина Баркарёва должна была родить в областном роддоме №1 (тогда он назывался ГУЗ “Перинатальный центр”, в Калининграде, на улице Клинической). Её госпитализировали 22 июля 2010 года, а через два дня сделали кесарево сечение.
- Это была моя первая беременность, - говорит Кристина. - Всё шло отлично. Все девять месяцев - никаких проблем, даже токсикоза не было. Анализы - в норме. Из всех вирусов - только герпес, но он сегодня присутствует в крови почти каждого. Правда, врач в консультации предупреждала, что ребёнок может быть крупный. Но на кесарево сечение меня не направляли. И ни к какой “группе риска” причислена я не была...
22 июля я приехала в роддом на Клинической. Я уже перенашивала неделю беременности, но в этом тоже нет ничего сверхъестественного или патологического. В роддоме мне сделали процедуры, которые провоцируют роды. 23 июля у меня начали схватки. Я сказала об этом медсестре, но та почему-то мне не поверила. Лишь спустя некоторое время меня осмотрел врач. Оказалось, матка открылась на два пальца.
Мне сделали инъекцию обезболивающего и отправили спать. Однако боль не проходила. 24 июля схватки продолжались. Но мне снова дали сильнодействующее снотворное - феназепам. А когда анализы показали присутствие белка в моче - меня направили на кесарево сечение. Положили на операционный стол, дали наркоз, подготовили к операции - но тут привезли другую роженицу, а меня почему-то выволокли на каталке в коридор. Я чувствовала себя ужасно. Несмотря на наркоз и снотворное, заснуть я не могла, задыхалась...
Потом мне сделали кесарево. Мой сын не дышал целую минуту. Два дня он находился под присмотром врачей, после чего нас перевели в совместную палату. Перевязки мне почему-то не делали. На третий день подскочила температура, шов начал сочиться. Живот болел, голова кружилась...
Чистка шва
Через некоторое время после операции у Кристины поднялась температура, появились гнойные выделения.
- Я говорила и врачам, и медсёстрам о своём самочувствии, но реакции не было, - вздыхает Баркарёва.
Тогда от неё просто отмахнулись - мол, бывает.
На пятый день после родов Кристину всё-таки направили на УЗИ. И, сделав заключение, что матка в норме, выписали. Не сняв швы.
Кристина вернулась домой в ужасном состоянии: её рвало, корчило от болей в животе, не спадала высокая температура...
Промучившись пару дней, Кристина обратилась к гинекологу в городской больнице Балтийска, тот диагностировал: матка не сократилась, идёт воспалительный процесс. 2 августа 2010 года Кристине сделали чистку шва (откачав при этом 400 миллилитров гноя и вставив в шов дренажные трубки).
“Никому ничего не говори”
Но состояние молодой женщины не улучшалось. Тогда её транспортировали обратно в “Перинатальный центр” на Клинической - и 3 августа снова прооперировали. Сначала - осуществив чистку брюшной полости, а затем - удалив матку. Совсем.
- В реанимации я провела месяц. Лечение почти не помогало. После четырёх (!) наркозов я была как во сне, - с ужасом вспоминает Баркарёва. - А главное, через два дня после операции шов опять начал гноиться!
Перед выпиской хирург, проводивший операцию, сказал Кристине:
“Ты никому ничего не говори. Даже маме можешь не говорить о том, что у тебя удалили матку. И мужу не говори! Мужики на такие вещи плохо реагируют. Зачем ему знать? Пусть это будет наша с тобой тайна”.
Совет, может, и резонный: российские мужики очень сложно относятся к женщинам, у которых “всё выпотрошено”. Им, мужикам, почему-то кажется, что такие женщины не способны испытывать радость соития, и вообще ущербны. Это не так. Но разве объяснишь такое дело нашенскому самцу?..
Однако доктор, предлагая Кристине сохранить суть операции в тайне, руководствовался отнюдь не желанием облегчить её дальнейшую жизнь. Просто он понимал: операция эта явилась следствием “ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей” теми медиками, которые, проигнорировав жалобы Баркарёвой, выпроводили её из “Перинатального центра”. А значит, надо убедить её молчать.
Салфетка в животе
Может, Кристина бы так и сделала. Но... Через некоторое время послеоперационный шов вспух. На нём образовался пузырь, который лопнул - чтобы образоваться вновь. И так на протяжении пяти месяцев!
Кристину, которая была уже еле жива, прооперировали в Балтийской городской больнице... и обнаружили в её брюшной полости марлевую салфетку! “Забытую” там хирургами “Перинатального центра”.
Об этой истории мы рассказывали чуть больше года назад (“ЗАРЕЗАЛИ МАТКУ. Убийцы в белых халатах не оставляют России шансов на будущее”, “НК” №240). Газетный материал завершался заявлением от имени редакции:
“Просим считать данную публикацию официальным обращением к прокурору Калининградской области и начальнику регионального УВД - заявлением О ПРЕСТУПЛЕНИИ. Мы считаем, что причинение тяжкого вреда здоровью гражданки Баркарёвой - налицо. А то, что её изувечили не пьяные хулиганы, а люди в белых халатах, лишь усугубляет тяжесть ситуации”.
Что было дальше?
Кристина Баркарёва, едва оправившись после операции, обратилась в суд с иском против “Перинатального центра”. И в следственный отдел - с требованием возбудить уголовное дело в отношении медиков, перечеркнувших её женскую судьбу. Мало того, что она лишилась возможности иметь детей - ей теперь всю жизнь предстоит принимать гормональные препараты. Мягко говоря, недешёвые.
В возбуждении дела ей отказали. С очень любопытной формулировкой:
“По признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 118 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей) составлен рапорт об обнаружении признаков преступления”
Но, видимо, этих самых “обнаруженных признаков” оказалось недостаточно.
Свалить на коллег
Что касается суда - то тут отдельная песня. Натурально, медики вины не признали. Хотя, казалось бы, игнорировать такую “подробность”, как забытая в животе пациента салфетка, - это надо иметь отчаяние в голосе.
Сам факт “забытой салфетки” никто сомнению не подвергает. Более того, в приватном разговоре с Кристиной хирург обмолвился о том, что салфеток было... две! Первую - извлекли при чистке брюшной полости. А вторую - так и оставили. Он этого, конечно, в суде не подтвердит.
Была предпринята и попытка “отфутболить” злополучную салфетку: медики областного роддома охотно “уступали” сей предмет своим балтийским коллегам. В итоге всё-таки сошлись на том, что “инородное тело” оставлено в брюшной полости Кристины врачами областного роддома: в Балтийске ей полостную операцию НЕ ПРОИЗВОДИЛИ.
Утопить в крови, а затем - в грязи
В ходе процесса юрист “Перинатального центра” обвинила саму Кристину. В том, что та, дескать, была больна венерическими заболеваниями. Потому де воспаление и случилось. (Ладно, хоть, не обвинили, что Кристина сама себе запихнула салфетку в живот!)
На вопрос, почему в таком случае в медицинской карте Кристины не было особых пометок (а они неукоснительно делаются, если у беременной выявлены “болезни любви”) и почему все анализы были “чистыми” - вразумительного ответа не последовало. Юрист отговорилась тем, что не имеет медицинского образования. И объяснить сей “казус” не может.
Затем у Кристины потребовали, чтобы она “подтвердила” сумму нанесённого ей морального ущерба. Материальный ущерб, кстати, она заявить не смогла: пока лечилась, не подумала о том, что надо скрупулёзно собирать все чеки. Моральную компенсацию она запросила в размере трёх миллионов рублей. Посоветовали люди знающие. Дескать, всё равно судьи дадут меньше...
А действительно, в КАКУЮ сумму можно оценить то, что молоденькой женщине никогда больше не родить? Не говоря уже о неизбежных проблемах со здоровьем...
Десять мутных вопросов
На сегодня ситуация складывается следующим образом: страховая компания подтвердила, что в организации медпомощи Кристине Баркарёвой ГУЗ “Перинатальный центр” допустил нарушения.
Судья Ленинградского районного суда Калининграда Д. Шубин вынес определение о назначении судебно-медицинской экспертизы. На разрешение “поставлено десять вопросов” - весьма, надо сказать, странноватых.
Например:
“Имело ли место указанное в исковом заявлении наличие инородного тела (марлевого тампона) в предбрюшинном пространстве Баркарёвой, обнаруженном в ходе очередной операции? Если да, то в ходе какой из операций оно было помещено и как данное инородное тело могло повлиять на состояние здоровья Баркарёвой?
<...> Имеется ли причинно-следственная связь между дефектами и нарушениями при оказании медицинской помощи Баркарёвой со стороны медицинского персонала ГУЗ “Перинатальный центр” <...> и ухудшением здоровья Баркарёвой, в частности, удалением матки?”
Назвать поимённо
Если учесть, что медики, как правило, неохотно “сдают” друг друга - на расплывчатые вопросы, скорее всего, будут получены расплывчатые ответы. Хотя вопросов тут должно быть, по сути, два: если выписка Кристины из роддома была “не отягощена осложнениями”, согласно медицинским документам, - почему развилась послеоперационная флегмона? И КТО КОНКРЕТНО ответит за салфетку в животе пациента? Это ведь только в анекдотах или телевизионном “мыле” хирург, уронивший внутрь своего пациента очки или мобильник, - фигура комическая. В “реале” - происходят трагедии.
Кристина Баркарёва собирается также заказать независимую судебно-медицинскую экспертизу. В другом регионе.
Ну а мы по-прежнему следим за ходом событий.
Д. Якшина