Продолжение.
Первая часть – Доктор Язиков: "Много вас тут таких ходит. По 40 человек каждый день".
Вторая часть – Мне позвонили из областной больницы: "Вы жаловались в минздрав? Что случилось?"
Третья часть – Чтобы попасть в больницу, она написала Алиханову!
Четвёртая часть – "Вам поставят мосты на сердечные артерии, распилят грудную клетку…"
Пятая часть – Первая мысль в реанимации: я всё ещё жива.
...Считается, что на второй день после операции ты уже можешь самостоятельно ходить. Вот такие сейчас высокие медицинские технологии! Конечно, ходить – громко сказано. Еле ползать, держась за стенку... Но всё же на своих двоих.
Поставлены на поток
Жуткая боль в груди, которая мучила меня целый месяц до операции, теперь исчезла. Но после разрезов и распилов ощущение такое, будто кошки когтями вцепились в кожу.
Знакомые потом часто спрашивали меня про медперсонал и отношение к больным. Надо признать – врачи и медсёстры кардиоцентра в посёлке Родники хорошо знают своё дело. Операции по шунтированию здесь поставлены на поток. Обязанности строго распределены. Одни стоят у операционного стола, вторые работают на уколах, меряют давление и температуру, раздают лекарства, третьи занимаются перевязками. И в вену процедурная медсестра попадает с первого раза. Но что касается отношения, всё зависит от конкретного человека.
Вечером у меня, как правило, боль усиливалась. Ждёшь полдня этого укола, как манны небесной. И вот 20.30. Приходишь в процедурный кабинет, предварительно постоишь ещё у стенки (стульев там не было), дожидаясь своей очереди. А медсестра посмотрит на тебя подозрительно и начнёт выспрашивать, что и как болит. Мол, вам не нужен укол.
А другая дежурная (улыбчивая Анастасия) сама придёт в палату и обезболит без лишних разговоров.
Рухнул на пол
Однажды мужчина стоял в очереди "за уколом", да так и рухнул на пол у процедурного кабинета. Человеку стало плохо.
Как-то раз во время УЗИ в поликлинике кардиоцентра мне стало нехорошо, я сказала врачу, что очень устала. Это было в первые дни после операции. И доктор, не моргнув глазом, парировала: "Я тоже устала!"
Ну что тут скажешь?
На обследования в поликлинику меня возили сначала в кресле-каталке. За доставку больных отвечала медсестра Ирина. Ей приходилось буквально носиться по коридорам кардиоцентра, чтобы доставить больных в поликлинику, а потом вернуть в палаты. И она всегда была в хорошем настроении, помогала и сочувствовала нам, беспомощным бедолагам.
Туда нельзя, сюда нельзя…
Вообще женщин с проблемами сердца в центре находилось немного. По пальцам пересчитать. В основной массе – мужчины. И много приезжих из Череповца. Вроде бы у кардиоцентра имеется договор о приёме оттуда пациентов.
Что меня удивило, так это молодость некоторых больных. Ребята 28-35 лет, девушки... И те же проблемы с сердцем и операции шунтирования.
В 17 часов в зале включали телевизор и народ потихоньку подтягивался к экрану. Я в коллективных просмотрах не участвовала из-за кондиционера, который безжалостно дул откуда-то сверху.
Я понимаю, холод помогает бороться с инфекциями. Но уж как-то очень фанатично всё!
Если в областной больнице пациенты запросто могли выходить во двор, гулять, дышать воздухом, то здесь это было строжайше запрещено. На ухоженный дворик с газонами и клумбами мы смотрели лишь из закрытого наглухо окна.
С вертушкой и караулом
Родственников в палаты тоже не допускали. Встречаться с посетителями разрешалось только на первом этаже, в небольшом зале с диванчиками у главного входа.
Но ведь туда нужно ещё дойти! А если ты не можешь?
"Попросите сестёр – они отвезут!" - говорили доктора. Только у персонала и так забот полно. Разве будешь их отвлекать, таскать ещё с собой на свидания.
Встречи происходили строго в определённые часы. Никаких поблажек не допускалось. Двое дежурных зорко следили за порядком. А если ты вдруг делал шаг к выходу, за тобой тут же бросался охранник с криком: "Туда нельзя!"
Перед главным входом в здание кардиоцентра имелся контрольно-пропускной пункт (КПП) с вертушкой и караулом. Просто так войти на территорию невозможно. Пациенты шутили: "Тюрьма особо строгого режима".
Сто лет одиночества
В моей палате телевизора не было, хотя розетки и вход для антенны предусмотрены. Зато у меня имелся ноутбук. Вечером жизнь в кардиоцентре замирала. Никто уже не приходил с тряпками мыть палату, и не заглядывал в дверь с криком "Наливаем чай!", и не выдёргивал на процедуры.
Я устраивалась перед экраном монитора, сочиняла письма друзьям, слушала любимую музыку… Смотрела фильмы, на которые раньше не находилось времени. Прочитала роман Габриэля Гарсия Маркеса "Сто лет одиночества", который давно хотела прочитать. Прав автор: когда приходит беда, никто не поймёт твоих страданий. И одиночество захватит твою душу.
…И вроде бы операция уже позади. Но что впереди – неизвестно. Смогу ли я вернуться к нормальной жизни, или останусь убогим инвалидом? Мой лечащий врач, совсем молоденькая девушка Татьяна Рыжикова, убеждала: всё идёт нормально, на полное восстановление нужно время. Но мне не верилось! Сделав несколько шагов, я тут же уставала, задыхалась… В то время как мужики из соседних палат легко дефилировали по больничным коридорам.
Окончание: "Здравствуй, мир! Я вернулась!" - иногда мечты сбываются.