Наши власти загорелись идеей построить в Калининградской области “Лас Вегас”, эдакую мекку развлечений. Казино, рестораны, бары... Правда, о том, что такое индустрия развлечений, в янтарном крае до сих пор представляют довольно смутно. Большинству кажется, что развлекательное шоу в ресторане - это обнажённая девица на подиуме, имитирующая секс со столбом под улюлюканье пьяной толпы мужиков. Долларовые бумажки стриптизёрша запихивает в стринги, а потом прыгает первому встречному в постель. Но это, извините, не шоу, а бардак напополам с борделем.
Настоящая индустрия развлечений требует грандиозных затрат. Брать пример есть с кого. Всемирно известное кабаре “Тропикана” на Кубе с шоу-программой “Рай под звёздами”, грандиозные представления в “Лас Вегасе” (США), “Мулен Руж” во Франции, “Фридрихштадтпалас” в Германии...
О том, как облагородить обыкновенный кабак, знали и у нас - ещё в незапамятные застойные времена. Это сейчас в питейных заведениях обслуги порой больше, чем посетителей.
А лет двадцать назад калининградские рестораны “гудели” - граждане оттягивались, надираясь до поросячьего визга, кулачных потасовок и слабости в коленках.
Тогда официант был большим человеком, а метрдотель у двери по значимости приравнивался чуть ли не к министру. Они решали судьбу человека-труженика: или он продолжит вечер под музыку, с выпивкой и общением в кругу себе подобных, или “пинком под зад” со стандартным приговором - “мест нет”.
Чтобы отвлечь публику от неумеренных возлияний, чиновники разрешили (именно разрешили, а не сами организовали) в качестве эксперимента в одном из калинин-градских ресторанов устроить программу варьете.
Цыганская “дама пик”
В конце застойных 70-х я по вечерам пропадала в Доме офицеров на улице Кирова, где работал вокальный кружок под руководством Нины Мартыновны Коваленко, педагога по вокалу из музыкального училища (ныне колледж Рахманинова на Фрунзе). Так уж случилось, что после окончания музыкальной школы по классу фортепиано я увлеклась не Моцартом и Бахом, как того ожидала моя мама, а с головой бросилась в омут зарубежной эстрады. Beatles, Bony М, АВВА, Quin, Donna Summer, Ella Fitzgerald... Эта музыка будоражила воображение, уносила в мир фантазий, давала ощущение свободы, которой нам так не хватало. 
...В просторный класс с огромным чёрным роялем мы приходили два раза в неделю. Вместе с педагогом работал аккомпаниатор. В то время государство ещё было озабочено молодёжным досугом - чтобы юные создания не кучковались, где не нужно, и не занимались, чем попало.
Конечно, все участники самодеятельности (так назывались наши занятия) мнили себя будущими звёздами, но у педагога были свои приоритеты. Однажды Нина Мартыновна отвела меня в сторонку и заговорщески прошептала: “Оля, ты будешь артисткой варьете! Хочешь?”
“Конечно, хочу!” - ответила я, гадая, что бы это значило. Но долго размышлять не пришлось. “Завтра мы идём с тобой на прослушивание, - объявила Нина Мартыновна. - Встречаемся в восемь часов вечера в гостинице “Калининград”.
Сгорая от любопытства, я приехала в назначенное время. В холле гостиницы меня уже ждали - моя протеже, аккомпаниатор с нотами, и некая импозантная дама лет сорока в элегантном пальто и шляпке. Красивое смуглое лицо, выразительные карие глаза... Она чем-то напоминала даму пик из колоды карт. Бросив на меня томный взгляд из-под чёрной вуали, женщина приветливо улыбнулась.
“Это моя певица”, - с гордостью произнесла Нина Мартыновна, представив меня новой знакомой.
Мы поднялись на верхний этаж и оказались в полутёмной комнате с мягкими диванами. В центре стоял чёрный рояль. Почему-то свет не включали - слабо горел лишь какой-то торшер. Это был VIP-номер для приезжих гастролеров. Даму звали Валентина Дмитриевна Джумайло. Она-то и решила организовать в Калининграде варьете.
...Джумайло присела на краешек дивана. Нина Мартыновна пыталась вселить в меня уверенность, подмигивая в оба глаза и строя ободряющие гримасы. Прослушав пару песен, экзаменатор осталась довольна. “Берём!” - сказала она, и мы расстались.
Около месяца от новой знакомой не было известий. Но однажды вечером к моему дому подкатил синий “Запорожец”. Из него выбралась “дама-пик”. “Оля! - закричала она, стоя под окнами. - Выйди на минутку!.. Вот ноты. (Она протянула мне разлинованный листок с нотными знаками.) - Выучи, пожалуйста. Сможешь? Завтра вечером выступаем в ресторане “Калинин-град”, а днём репетиция с оркестром. Не опаздывай! До встречи!”
И укатила.
Ресторан “Калининград”
Я взглянула на ноты. Песня была незнакомая - русская народная. “Кнопочки баянные, что же вы наделали...” и т.д.
Я хотела петь джаз, ну, в крайнем случае, что-нибудь эстрадное. А тут какие-то “кнопочки”! Да и страшно выйти на сцену почти без репетиций. Но... кто не рискует, тот не пьёт шампанского! Вызубрив слова и опробовав мелодию, я на следующий день отправилась навстречу судьбе.
Тогда “Калининград” считался солидным и дорогим питейным заведением. Туда зайти было страшно - не то, чтобы петь на публике.
Я открываю тяжёлую дверь... Специфический дух кабака, эта гремучая смесь веселья, успеха, чего-то манящего и греховного... Там всё разительно менялось. Убогая жизнь в совдепии с вечными очередями за дефицитом куда-то враз отступала. Сверкающий огнями, но пока пустынный зал, белоснежные скатерти c блеском столовых приборов, вышколенные официанты... Несомненно, здесь витал дух запретного Запада. В конце зала - сцена с микрофонами на стойках, ударной установкой и огромными звуковыми колонками. Все атрибуты сцены - мечта артиста!
Но прежде, чем выпустить варьете на публику, нам устроили репетицию.
“Ты будешь петь, а девочки из кордебалета - танцевать”, - объяснила мне Валентина Дмитриевна.
Я облачилась в стилизованный русский костюм - коротенькое зелёное платьице с вышитыми узорами, и белые сапожки. Музыканты почему-то никак не могли собраться и выйти к инструментам.
Мне аккомпанировал Олег Газманов
Надо сказать, кабацкий оркестр, как правило, всегда противодействовал шоу-программе. Почему? Во-первых, им приходилось обеспечивать нас аппаратурой. Каждый “лабух” (так называли музыкантов) имел свой личный “аппарат” - гитару, клавиши, ударную установку, микрофон, усилитель, пульт, колонки, ревербератор и т.д. Ничего этого у варьете не было. Легендарный фирменный микрофон SHURE SM-58, который обычно использовали вокалисты в ансамблях, стоил бешеных денег и был по карману лишь работающим на “парнас” (т.е. за деньги - когда клиенты не скупились отваливать по 3 рубля на любимые песни).
Покупали SHURE за 200 долларов в Москве в полуподпольных звукозаписывающих студиях. Кроме того, музыкантам приходилось разучивать аккомпанемент к нашим песням и танцам. Ведь тогда фонограммы не использовались, играл “живой” оркестр. И ещё. Программа варьете отнимала у оркестрантов драгоценное время, а значит, и деньги. Поэтому порой они изощрялись, устраивая всяческие пакости - отключали микрофоны, меняли тональность, и много чего ещё.
Всё это было, но позже.
А пока музыканты взяли свои гитары, вышли на сцену и заиграли эти самые “кнопочки”. В то время в ВИА при гостинице “Калининград” музицировал будущий “есаул” российской эстрады Олег Газманов - пел и играл на гитаре. Из всех музыкантов я запомнила лишь его и барабанщика. Они к нам были более доброжелательно настроены, чем остальные, а во время работы умели завести публику.
Честно говоря, ничего выдающегося в тогдашней его игре ещё не было. Песни своего сочинения он не пел, а если и пел, то их никто всерьёз не воспринимал. Акробатических номеров Газманов не показывал.
Будущая звезда Лада Дэнс солировала в другом ресторане - “Русский чай” на Черняховского, известном в народе как “Чайник” (теперь здесь магазин “Мир ткани”). Впрочем, в питейных заведениях начинали карьеру и многие другие российские звёзды: Лариса Долина, Лайма Вайкуле, Владимир Укупник и т.д.
Народ полез на сцену...
Репетиция в ресторане “Калининград” прошла успешно - слова я не забыла и вступила вовремя. Я пела, а девушки из кордебалета кружились вокруг меня в своих совершенно прозрачных блестящих костюмах-колокольчиках из капрона, и русских кокошниках на головах.
И вот наступил вечер, публика в зале расселась за столами и принялась жевать. Моя песня открывала программу. Погас свет, зазвучали первые аккорды. Я двинулась на свет софитов, взяла в руки микрофон... Прожектора слепят глаза - почти ничего не видно. Но я пою, хотя поджилки трясутся - однозначно. И тут происходит то, чего никто предвидеть не мог. Народ, до этого мирно сидящий за столиками, повскакивал со стульев и бросился на сцену. Меня взяли в плотное кольцо. И танцовщицам, которые вышли вслед за мной, места почти не осталось. Делать что-либо, то есть танцевать, нельзя - но музыка-то играет!
Кордебалет начал двигаться назад - прямо на меня. Под ногами шнур микрофона. Девушки в прозрачном запутались в нём. Я попятилась к оркестру, хотя должна была ходить по залу... Чудом все не попадали.
Наконец песня спета, музыка стихла. Конечно, получилось не то, что планировалось. Одно утешало - вслед раздались аплодисменты.
Меня успокоили коллеги: не переживай, всё нормально!
Дальше последовало несколько танцев варьете, но без солистов. И в завершение - номер с гусарами в соответствующих костюмах, с киверами, эполетами и белым трико. Под шуточную песню “Тр-р...ям, тр-р-ям... Солдат с войны возвращался домой...”, которую исполняла другая певица. Вроде как она приехала из Ленинградского мюзик-холла.
Несмотря на “звёздный музон”, премьера варьете оказалась неудачной. То ли что-то не понравилось высокому начальству, то ли мы просто не пришлись к гостиничному двору.
“Холодная война”
Вторая попытка состоялась летом, но уже в ресторане “Балтика” (позже “Орбита”, теперь - “Гранд-Холл”). К прослушиванию тщательно готовились, программу несколько раз прогоняли на сцене. Тогда в оркестре ресторана на ударных инструментах играл Михаил Рейн, ныне заведующий эстрадным отделением музыкального колледжа имени Рахманинова. Оркестранты к нам благоволили и всячески поддерживали. Всё складывалось удачно во многом благодаря директору заведения Иосифу Ашеровичу Ционскому. Он один из немногих понимал, что театрализованное действо избавляет ресторан от кабацкого налёта.
Тем не менее, получить добро от властей было чрезвычайно трудно. Приёмные комиссии следовали одна за другой. Шоу смотрели чиновники из управления культуры, треста столовых и ресторанов, педагоги музыкального училища... Но никто из этой солидной публики толком не знал, какой на самом деле должна быть программа. Что можно дозволить, а что - нет. Например, как относиться к песням на английском языке. Во времена застоя и “холодной войны” это расценивалось чуть ли не как посягательство на государственную безопасность!
Валентина Дмитриевна запаниковала: что делать? И тогда придумали хитрость. Программу назвали “Песни и танцы народов мира”. Под соусом интернационализма можно было подать что угодно - френч канкан, индийский танец и даже песни “из-за бугра”.
“Голые пятки - убрать!”
И все комиссии бы-ли озадачены нашими костюмами. Одни требовали раздеться чуть ли не догола (“здесь не трикотажная фабрика”), другие наоборот ругали танцовщиц кордебалета “за голые пятки, мелькающие перед носом посетителей, жующих салат”.
Экипировка артистов оказалась самым больным вопросом. Тогда ни за какие деньги нельзя было достать ни ярких украшений, ни тканей, не говоря уже о костюмах. Многое шили сами, привозили наряды из Ленинградского мюзик-холла, а один раз даже заказали в ателье.
Спонсоров никаких не было, а чиновничья братия лишь давала советы. Однажды в отделе культуры горсовета нам предложили отправиться в ... зоопарк, за перьями - у павлинов много лишних.
Смешно, конечно, но так было. В управлении культуры работали (да и сейчас работают!) люди, ни разу не сыгравшие и не спевшие ни одной ноты. Но зато очень влиятельные! Одним словом могли перечеркнуть всю программу. И делали это не раз. Позиция примерно такая: в Калининграде талантливых эстрадных исполнителей нет и быть не может! Подобное отношение было ко всем - к танцорам, певцам, музыкантам...
Пару лет назад Любовь Калинина, заместитель начальника управления культуры обладминистрации, “пела” ту же песню: “Потребности в собственных эстрадных исполнителях в городе нет! Да и самих коллективов я не вижу!”
Под эту сурдинку в Калинин-граде похоронили многих талантливых джазовых музыкантов, а с ними замогилили и сам джаз.
Не дайте артистам умереть с голоду
Что касается варьете, то выживать удавалось лишь благодаря энтузиазму нашей “крёстной мамы” Валентины Джумайло, личности с необычайной пробивной силой. 
Как потом выяснилось, она была цыганкой и талантливой актрисой. При необходимости пускала в ход женское обаяние и разыгрывала перед начальством настоящие спектакли. Могла и слезу пустить: люди добрые, не дайте артистам умереть с голоду. А покинув кабинеты чинуш, улыбалась, как ни в чём не бывало: “Будем жить!”
Директор первого варьете держала небольшое хозяйство в районе “Зелёной Америки” (дачный массив вдоль Московского проспекта), где выращивала кур и свиней. В нужный момент задабривала власть с помощью увесистого куска окорока. Тогда аппетиты у чиновников были куда скромнее, чем сейчас. Часть доходов от продажи мяса шла на покупку ткани для костюмов. Можно сказать, на этих хрюшках и держалась материальная часть нашей шоу-программы.
Валентина Дмитриевна выступала в роли продюсера, режиссёра, художественного руководителя и костюмера. У хозяйки варьете была семья - муж, дочь и сын. Но, по-видимому, настоящей семьёй всё же было её детище - варьете. Как, впрочем, и для многих из нас. Платили нам по 80 рублей в месяц. Деньги не ахти какие, однако по тем временам это было лучше, чем ничего.
Танец на стекле
В “Балтике” (“Орбите”) коллективу выделили гримёрную - большую комнату, одну на всех. Она располагалась справа от входа. По теперешним меркам состав был огромным. Три солиста-вокалиста и кордебалет (шесть девушек с солистом-танцором). Обязательно присутствовал оригинальный жанр (цирковой номер). В течение полутора часов на зрителей обрушивался фейерверк музыки, ярких костюмов и зажигательных танцев.
Обычно номера чередовались так: танец - песня - танец... Чтобы у артистов было время переодеться. Но его всё равно катастрофически не хватало. Никаких перерывов в программе не допускалось, один номер сменял другой, в диком ритме. Переодевались буквально на лету, а потом бежали через коридор в зрительный зал.
Специальной сцены у нас никогда не было. Пели и танцевали на площадке перед оркестром, где обычно резвились посетители ресторана. Там паркетные полы - и их ежедневно нещадно натирали. На таком покрытии выводить танцевальные “па” очень сложно - скользко! Случалось, девушки из кордебалета падали. А порой и стёкла оказывались под ногами. Однажды кто-то из сидящих за столиком разбил в зале бутылку и танцовщицы прибежали в гримерную с порезанными ступнями. Был как раз цыганский танец, который исполняется босиком. Обливаясь слезами, вытаскивали осколки - и тут же бежали на следующий номер.
Культуристы, “каучук” и черти
Конечно, сравнивать наше шоу с кабаре “Мулен Руж” нет смысла - масштабы не те. Тем не менее, публика была в восторге. В ресторан на представление являлись даже семьями.
Очень эффектно смотрелся пластический этюд Тамары Зайцевой. Она облачалась в пёстрое блестящее трико, становилась на деревянный круг. Три культуриста с обнажёнными торсами поднимали этот круг и на вытянутых руках выносили на сцену. Гимнастка свивалась в клубок подобно питону. Впечатление было такое, будто она резиновая, без костей. Номер так и назывался - “каучук”.
Нравился публике и танец чертей. Девушки натягивали чёрное облегающее трико с забавными хвостиками. Солист Виктор Татаринов гримировался под чёртика, надевал маску и рожки - и озорничал на сцене.
Конечно, опыт мы приобрели со временем, но на премьерной афише сразу было написано: “Выступают мастера эстрады!”
К нам действительно попали лучшие артистические силы Калининграда. Кордебалет формировался из выпускников спортивных школ по художественной гимнастике. Все девушки с профессиональной балетной подготовкой, хорошей растяжкой. Работать приходилось каждый день - и всегда быть в форме. Несмотря ни на какие болезни и прочие обстоятельства.
“Women in love”
Моя напарница по сцене, певица Роза Берёзкина, только что окончила отделение классического вокала нашего музучилища. Сейчас Розу можно увидеть на Центральном рынке за лотком с овощами-фруктами. А тогда она в длинном декольтированном платье с блестящим люрексом пела песню из репертуара знаменитой Барбары Стрейзанд “Women in love”.
Потом в программе появился и солист-тенор. Он выходил на сцену в чёрном фраке, с бабочкой. Заводил цыганскую мелодию “Эй, ямщик, гони-ка к Яру, лошадей, брат, не жалей...” Поработал недолго и исчез - отправился на гастроли.
А мне тоже нужно было покидать Калининград. Студентов 5-го курса (я училась в Калининградском техническом институте) отправляли на практику в другой город. В общем, в варьете я вернулась через несколько лет, в 80-х годах, уже после окончания эстрадного отделения музыкального училища (ныне колледж имени Рахманинова) по классу вокала.
Кстати, когда я поступила в колледж, Олег Газманов учился на последнем курсе эстрадного отделения по классу гитары. Будущий автор звёздных шлягеров часто уединялся в обнимку с акустической гитарой где-нибудь в укромном уголке коридора - играл гаммы и упражнения. Иногда мы, студентки-вокалистки, встречали его по дороге на занятия. Он всегда таскал с собой кофр с инструментом. Поболтав о нелегкой доле ресторанного игрока, мы шли дальше. А потом он исчез. Ходили слухи, что Олег забрал свою аппаратуру из ресторана и уехал на гастроли с каким-то столичным коллективом.
Стриптиз в “Огнях Москвы”
Когда я вернулась в Калинин-град, шоу Джумайло перекочевало в другой ресторан - при мотеле “Балтика”. Из “Орбиты” пришлось уйти. Директор Ционский тяжело заболел, а вскоре умер, и варьете оказалось без покровителя.
...Добираться домой из мотеля по ночам было очень сложно. Музыканты оркестра всячески нас выживали, отказывались исполнять наш репертуар... В конце концов мы перебазировались в кафе “Огни Москвы” на Московском проспекте.
Артисты варьете считались работниками треста столовых и ресторанов, которому подчинялись все городские кабаки. Завистливые официантки нашёптывали руководству: “Почему девчонки-танцовщицы работают только один час, а мы, официантки, по 8 часов в день? Пусть приходят на работу в 12.00, как мы!” Злопыхателей было достаточно.
Наконец нас взял под крыло парк культуры и отдыха “Юность”. Всем по-прежнему руководила Валентина Джумайло, только зарплаты выдавала бухгалтерия парка. Тогда входной билет на шоу стоил 2 рубля 50 копеек (для сравнения: посмотреть кино стоило 40-80 копеек, в театр пускали за 1 рубль 20 копеек, а концерты заезжих звёзд-гастролёров шли по 3 рубля).
В “Огнях” мы обновили программу и стали называться “Нимфами”.
Публике очень нравился цыганский танец, поставленный нашим балетмейстером Лилией Воронковой на музыку из кинофильма “Жестокий романс” (“Мохнатый шмель на душистый хмель...”). Сначала выходила группа танцоров, затем появлялась солистка Ирина Деревянкина. Темп становился всё быстрее, быстрее... Народ смотрел во все глаза, а порой лез на сцену - многим хотелось станцевать дуэтом с примой.
Вообще публика всегда пыталась присоединиться к обнажённым танцовщицам - и даже к певицам. Ведь мы были так близко... и никаких барьеров и охраны!
Отдельные экземпляры пристраивались парами потанцевать в свете софитов, а другие - подпеть солисту. Это очень мешало и раздражало.
Тогда же впервые в программе появился стриптиз. “Раздевалась” прима кордебалета Ирина Деревянкина. Сначала девушка снимала прозрачную накидку, затем топик и маленькую юбочку, а потом остальное...
В течение всего номера танцовщица держала публику в напряжении - вот ещё, ещё... Но ВСЕГО публике не показывали. Номер шёл на ура.
Надо сказать, в те годы в курортном Зеленоградске тоже работало варьете. Шоу показывали на 2-м этаже ресторана “Прибой”, который располагался на променаде у самого синего моря. Сейчас “Прибой” превратился в развалины. А тогда заведение пользовалось бешеной популярностью, зал был полон - даже зимой.
Участники двух варьете постепенно перетекали - из одного состава в другой. Ходили даже в гости друг к другу. Правда, очень редко. Ведь работали каждый день, а выходные были только по понедельникам.
Кутежи до утра
Конечно, вокруг варьете кипели страсти. Артистки крутили романы, а местные “отеллы” устраивали сцены ревности. Стоило одной из наших танцовщиц задержаться ненадолго после программы, и ревнивый супруг всю ночь гонял её вокруг близлежащего озера.
Порой разборки устраивались прямо в гримерной. Но в конце концов всё заканчивалось мирно. Одной из традиций, “спаивающей” и семьи, и коллектив, было празднование дней рождения Джумайло - ежегодно 25 октября. Ещё мы собирались летом в июне, в ночь на Ивана Купала. Так называемые “корпоративные вечеринки” происходили на даче. Туда приезжали с мужьями, кандидатами в мужья, кавалерами и просто друзьями. Таких изысканных блюд, какие готовила наша “мама” Валентина, я не пробовала больше нигде. Хозяйка целый день хлопотала у печи, которая находилась на улице. Рис из русской печки с хрустящей коричневой корочкой, черносливом и изюмом, экологически чистая курица, тушёная с какими-то неведомыми специями, свежая свинина, запечённая особым способом, экзотические салаты... В общем, стол ломился от яств.
Сама Джумайло любила попеть частушки. Потом разжигали костёр. И тут уж действо разворачивалось на полную катушку. Сжигали чучело, прыгали через пламя костра, а потом - в так называемый бассейн. На самом деле это была всего лишь вырытая посреди сада большая яма с водой. Но нам хватало!
Кутёж длился до утра, происходило всеобщее примирение, и даже очень ревнивые мужья смирялись со своей незавидной участью.
“Гусарская рулетка”
Последняя программа увидела свет в вечернем кафе “Янтарное” (ныне развлекательный комплекс “Планета”). В народе его окрестили “Свиным рылом” - из-за столовой, в которой днём насыщались продавцы мясных павильонов Центрального рынка. Конечно, место не ахти какое для культурной программы. Но, можно сказать, мы предвосхитили события - теперь там бушуют современные страсти-мордасти!
Варьете переименовали в “Валентину”. Открывала шоу Наталья Казакова песней про ресторанного скрипача Моню - “Здравствуйте, гости!”
Песни мы находили сами. Мне тогда попалась на глаза “Гусарская рулетка” в исполнении совсем ещё неизвестной у нас Любови Успен-ской, сделавшей карьеру в Штатах. “Рулетка” пришлась очень кстати. Во время перестроечной стихии, которая внезапно на нас обрушилась, слова “Ставки сделаны, господа!” воспринимались как политический лозунг. Впрочем, песня не потеряла своей актуальности и сейчас.
“На зелёном сукне казино,
Что Российской империей
называлось вчера ещё,
Проливается кровь,
как когда-то вино...”
Разве это не реальность нынешнего дня?
В программу старались включать всё - от лёгкого джаза, советской попсы - до последних хитов американской шоу-индустрии. Едва на экранах появился “Телохранитель” - и песня Уитни Хьюстон “I will always love you” звучала в нашей программе. Одно время была популярной композиция Сэм Браун “Stop”. Некоторые особо трезвые посетители ресторана прямо во время выступления подходили ко мне и прислушивались - действительно ли это я пою, или фонограмма играет. Не верили, что голосовые связки у нас такие же, как у поп-див из благословенной Америки.
Неизменным гвоздем программы оставался классический канкан на музыку Жака Оффенбаха. Специфическая акробатика, бешеный ритм, шикарный гран-батман, прыжки на шпагат, вращение в колесе... Танцовщицы облачались в пышные юбки с оборками, надевали чулки на подвязках. Обязательным аксессуаром были шляпки. Девушки их страшно не любили, так как не успевали как следует закрепить. Головные уборы постоянно сползали на бок. Но из зала всё выглядело очень эффектно. Публика захлебывалась от восторга.
Фейерверк из купюр
Но что такое настоящие проблемы - мы узнали позже. В стране начались реформы, цены взлетели - и рестораны опустели. Чтобы не разориться, заведения перешли на ночной режим работы. “Янтарное” сделало это первым. Среди публики появились крутые. Они навязчиво предлагали свою “крышу”. Типа: “Скажите, кто вас обижает?!”
Тогда при кабаках не было никакой охраны - и работать становилось всё труднее и... страшнее. В зале периодически вспыхивали драки - прямо во время шоу-программы. Солист поёт, кордебалет танцует, а публика идёт врукопашную, стенка на стенку. А милиции будто не существовало.
В 23 часа, после закрытия других питейных точек, народ ломился в уже битком набитое кафе у рынка. Дошло до того, что администратор запирал двери на замок - и мы не могли уйти домой. “Янтарное” находилось в осаде. Однажды администратор открыл дверь, чтобы выпустить нас после программы, но с улицы кто-то выстрелил из газового пистолета. Я успела отскочить назад, а девушки-танцовщицы схватили приличную дозу слезоточивого газа.
Потом появились клиенты с шальными деньгами - они швыряли в воздух пачки купюр, устраивая настоящий фейерверк. Деньги сыпались прямо на головы артистов!
После шоу-программы кто-нибудь из нас брал веник и собирал “полтинники” и “стольники”. Попадались и доллары.
Увы, ничего хорошего эта щедрость не сулила - публика становилась всё более неуправляемой. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы “Янтарное” не закрыли. Мы снова оказались на улице.
Ночной “Запорожец”
Работали на частных вечеринках. “Понарт-холл”, дискотека в кинотеатре “Октябрь”, кафе на Горького... Одно время выступали в гурьевском “Садко”. Шикарное заведение по тогдашним меркам! Огромная хрустальная люстра свешивалась в пролёте лестницы ресторана со второго этажа до первого. Роскошная сцена. Настоящий подиум с прозрачным стеклянным полом - для певиц, и просторная площадка - для танцоров. Таких условий не было даже в Калининграде! И публика оказалась довольно приличной. Зрители сидели на своих местах, внимательно смотрели программу и интеллигентно аплодировали.
Одна только беда: как из Гурьевска домой добираться? Брать такси? Мы столько не зарабатывали. Приходилось всем составом загружаться в Джумайлин синий “Запорожец”, совсем старый и раздолбанный драндулет. Фары еле светили, а габариты не работали. Перекрестки Валентина Дмитриевна проезжала на полной скорости и на любой свет. Чтобы двигатель не заглох. Только руль успевала крутить...
Ночь-полночь, на трассе маленький “Запорожец” без огней, за рулём цыганка - везёт в Калинин-град кордебалет. Однажды мотор заглох-таки на полпути, и мы топали до города пешком.
А как-то раз с нами приключилась история. Часов около трёх ночи мы возвращались домой по Московскому проспекту. Вдруг видим - за автомобилем увязались какие-то “Жигули”. В машине несколько мужиков. Стали прижимать “Запорожец” к обочине. Испугавшись, что на нас “наехали” бандиты, водитель ударила по газам. Погоня длилась недолго. Оказалось, это гаишники ловили нарушителей. Потом парни долго смеялись - мол, вздумали удирать на такой таратайке. Но, узнав, кто мы, отнеслись по-человечески - отпустили, даже штраф не взяли. Думаю, нам чрезвычайно везло. Или ангелы нас хранили! В то неспокойное время коллективу удалось избежать трагедий.
Лишь однажды на нашу танцовщицу в тёмном переулке Северной Горы напал мужик - изнасиловать хотел. Но она схитрила. Позвала его домой, завела в чужой сад, а там сумела сбежать.
Из кабака - в божий храм
Конечно, варьете не может существовать “в воздухе”. Нам нужны были деньги на костюмы, на запись фонограмм... К тому времени оркестры из ресторанов исчезли. Новорусские хозяева заведений стали требовать стриптиз - обнажёнка ценилась гораздо больше, чем кордебалет в экзотических нарядах. Танцы и песни стали никому не нужны.
Коллектив умирал мучительно. Потерять такую работу было трагедией для каждого из нас. Ведь сцена - тот же наркотик, гормон успеха, вечный праздник... Кто хоть раз попробовал эту гремучую смесь, уже не сможет удовлетвориться размеренным течением будничной жизни.
Некоторые артисты ударились в загул - пьянки, гулянки... И не вышли оттуда до сих пор. Многие устроились в других коллективах. Александр Волков и Ольга Павловская создали акробатический дуэт “Магик-шоу”. Они и сейчас работают в ресторанах Калининграда. Лилия Воронкова, балетмейстер варьете, и участница кордебалета Марина Февралева преподавали в танцевальной студии Дома пионеров на улице Комсомольской. Людмила Гусева, прима кордебалета ресторана “Прибой”, одно время руководила детской балетной студией Дома искусств.
Я перешла работать в коллектив музыкантов.
Наша “мама” Валентина с головой ушла в религию, подружилась со священниками. К ней на день рождения теперь всё чаще заглядывали батюшки из местного прихода. Сейчас она обитает в мекке русского православия - женском монастыре в селе Дивеево под Нижним Новгородом. Купила там домик и шьёт костюмы уже не для танцовщиц варьете, а для попов и монахинь.
В июле 1993 года наша руководительница договорилась с оператором частной киностудии сделать видеозапись программы. Последнее выступление первого калининградского варьете прошло тихо и незаметно в ресторане “Беларусь”, недалеко от гостиницы “Калининград” (Житомирская, 14 - вывеска “Беларусь” сохранилась там до сих пор, но на обшарпанной входной двери висит амбарный замок).
Программу записали на видеокассету. Конечно, состав сильно поредел, но шоу всё-таки состоялось. Самыми стойкими оказались танцовщицы Ирина Деревянкина, Лиля Воронкова, Римма Ефанова, Анна Каспирович и Елена Антонович.
После программы Валентина Дмитриевна, как всегда, вышла в своём классическом чёрном платье и объявила: “Дорогие гости! Вы смотрели танцевальную шоу-программу “Музыкальные эпизоды”. В ней принимали участие наши солисты: Наташа Казакова и Ольга Завьялова. Для вас танцевал кордебалет “Валентина”. До новых встреч!”
О. Завьялова