О государстве судят по тому, как оно относится к старикам и детям. Это - прописная истина. А ещё о государстве судят по тому, как оно относится к своим героям. К тем, кто строил его, это государство, защищал, преумножал своим трудом те самые богатства, которые сегодня воплотились в фабрики-заводы-яхты-лимузины... Ну а для всех остальных - известно во что.
Воевал в пехоте
Житель Калининграда Израиль Рабинович в этом смысле весьма показателен. Он - стар. И его без всякой иронии можно назвать героем своего времени.
Израиль Абрамович родился в Житомире в 1926 году. Ему было пятнадцать лет, когда началась Великая Отечественная война. Эвакуировался в Среднюю Азию. В шестнадцать лет - невысокий, худенький! - пошёл работать на железную дорогу. Кочегаром на паровоз. В 1943‑м пришла похоронка на брата - его последнего брата (старший погиб ещё раньше).
Израиль Рабинович, которому исполнилось только семнадцать, попросился добровольцем на фронт. Воевал на 2-м Украинском, в пехоте. Был связистом-шифровальщиком. Победу встретил в Вене. А чуть раньше - встретил свою единственную любовь. Девушку Фаню, которую немцы угнали из Латвии. И которая два года провела в женском концентрационном лагере в Берлине.
У неё были польские корни, поэтому после войны Израиль Рабинович подал рапорт о переводе его в Войско Польское. Думал, вместе с Фаней уедут в Польшу. Ему отказали. И разжаловали. Но любовь его осталась с ним. Фаня вышла за него замуж.
18 тонн угля за поездку
В 1948 году Рабинович демобилизовался. Сначала они с женой жили в Латвии, в Резекне. Израиль Абрамович работал на железной дороге. А в 1967-м оттуда, из Латвии, в Калининградскую область перевезли 10 семей железнодорожников. Так надо было: производственная необходимость. Переехали и Рабиновичи. От железной дороги Израиль Абрамович получил квартиру в Калининграде, которую чуть позже поменял на домик немецкой постройки на улице с концептуальным названием - улица Возрождения. (Это в самом конце Дзержинки, за железнодорожным переездом налево... и ещё семь вёрст на собачках.)
Домик, мягко говоря, не отличался особым комфортом (туалет на улице), но зато при нём имелись сад и участочек земли. А в семье было уже трое детей. Так что жена Израиля Абрамовича занималась садом-огородом, выращивала кур, держала пять-шесть коров... Сам он по-прежнему работал на железной дороге. Кочегаром. Перекидывал за поездку восемнадцать тонн угля - в одну сторону. И ещё восемнадцать в обратную.
Потом стал помощником машиниста, машинистом... дежурным по депо... Во время аварии на работе повредил ногу - и перенёс две операции. Затем - четыре операции на желудке. Получил 2-ю группу инвалидности, был вынужден выйти на пенсию.
Немецкое экономжильё
И всё это время - более тридцати лет! - Рабинович жил в своём домике. Который всё настойчивее требовал ремонта. Немцы, знаете ли, не строили “экономжильё” на века. Предполагалось, что такие домики, предназначенные в начале ХХ века для неквалифицированной рабочей силы (потому как квалифицированная У НИХ получала ИНОЕ жильё), прослужат максимум два-три десятилетия. После чего “эконом-фонд” будет кардинальным образом обновляться. Но... у советской власти с обновлением “немецкого фонда” как-то вот не сложилось.
И Рабинович занимался ремонтом крыши и полов, отоплением... поддерживал в доме порядок. Было трудно. Но он никого ни о чём не просил.
Выросли дети. Внук стал помощником машиниста, “заменив” деда на железной дороге. Всё шло своим чередом - но три года назад с супругой Израиля Абрамовича случился инсульт. (Надо сказать: она никаких льгот не имела. Документы о её пребывании в концлагере не сохранились, восстановить их - по многим причинам - не удалось, поэтому “бывшим узником концлагеря” она официально как бы и не являлась.)
Туалет на улице
За одним несчастьем пришло другое - дом, точно почувствовав, что хозяйке уже не до него (лежит пластом в постели) стал буквально “сыпаться”. Крыша прохудилась, пол просел, полетело отопление. Разменявшему девятый десяток Рабиновичу было всё труднее, извините, ходить в уличный туалет.
Долгое время вся семья откладывала “лишнюю копейку” (а в рабочих семьях “лишних” денег, как известно, не водится) на серьёзный ремонт. Хотя бы на то, чтобы оборудовать на крытой веранде более-менее тёплую уборную. Скопилось уже 128 тысяч рублей, но... в декабре 2009 года пришли какие-то мужики.
- Здорово, дед. Дешёвых кур брать будете?
- Будем.
- Ну, гони тысячу.
Рабинович извлёк из укромного места тысячу рублей, вручил “торговцу курами”. Тот выписал квитанцию (!) и уехал. Тем же вечером в дверь постучали.
- Дед, кур привезли, открывай!
Израиль Абрамович открыл - а его отпихнули. Ворвались в дом, забрали деньги (видать, зорко приметили ещё утром, откуда он, доверчивый, извлёк заветную купюру), прихватили и документы... Ладно, хоть самих стариков не тронули. Могли ведь и убить.
...Рабинович написал заявление в милицию... и получил, натурально, отписку. Дескать, преступление совершено неустановленным лицом - установить кое не представилось ну совсем никакой возможности. Дело было прекращено. А денежки так и ухнули - и вместе с ними канули в Лету мечты о том, что вот-вот удастся зажить по-человечески.
Победа чиновников
Умерла Фаня Куприяновна Рабинович. Самому Израилю Абрамовичу - восемьдесят четыре года. 
Конечно, дети пытаются ему помочь: поменяли окно в одной комнате, подклеивают обои, но... они сами - люди рабочие. А значит, не олигархи. Сделать фундаментальный ремонт в доме, где буквально всё, от пола до электропроводки, дышит на ладан, им не по карману. И тогда Рабинович - чуть ли не впервые за всю свою долгую жизнь - попросил о помощи государство.
К 65-летию Великой Победы было обещано обеспечить всех ветеранов благоустроенным жильём. К Израилю Абрамовичу накануне 9 мая 2010 года тоже приходили чиновники. Качали головами, обещали помочь с отоплением, с заменой старых растрескавшихся окон - тем более, Израиль Абрамович о предоставлении ему КВАРТИРЫ даже не заикался. Жильё-то у него есть! Да какое - тридцать лет на одном месте! Каждая травинка во дворе помнит Фаню Куприяновну... Душа её - в этом доме... К тому же, добавил он, несколько конфузясь от непривычности ситуации, и не пришлось бы ему на старости лет выступать в несвойственной роли просителя, если бы сотрудники Московского РОВД поймали вора и вернули деньги...
Бесчувственное государство
Чиновники ушли. Праздники - отгремели. А Рабинович - получил бумажку из министерства социальной политики. Мол, льготы инвалидам и участникам войны “по ремонту жилья, находящегося в собственности”, НЕ УСТАНОВЛЕНЫ. А если дедушке совсем плохо, максимум, что для него можно сделать - оформить в Дом ветеранов. (И то, кажется, с оговоркой - насчёт того, что в данном случае всё жильё придётся “подарить” государству, а приватизировать нельзя.)
Такая вот благодарность от государства - за фронтовую юность, за пролитую кровь, за десятки лет честной тяжёлой работы... за хороших детей и внуков, выросших достойными гражданами своей страны. За “необременительность”, если можно так выразиться... в смысле, за то, что Рабинович не сидел у государства на шее, а пытался решать свои проблемы самостоятельно - пока мог.
В научно-фантастических романах прошлого века часто повторялся мотив: людям будущего удаляют наркозом “центр сочувствования” в мозгу - и те становятся существами, решительно неспособными думать ни о чём, кроме собственных удобств и удовольствий.
Очень, знаете ли, знакомая ситуация. Такое впечатление, что нашим чиновникам - при приёме их на работу - блокируют вообще все центры, кроме одного, отвечающего за послушание. В смысле, за преданность вышестоящему руководству, от степени лояльности коему и зависят вышеназванные удобства и удовольствия. Что для них, таких, Рабинович?!
Человек из легенды
Один мой знакомый чиновник, которому я рассказала эту историю, не удержался и хихикнул: “Да ну? Израиль Абрамович, говоришь? Рабинович?! Прямо человек из анекдота!” Это всё, что его, чиновника, “зацепило”...
Я ответила: “Это ты - из анекдота. А он - человек из легенды!”
Вот только... “человек из легенды” имеет полное право дожить свой героический век по-человечески. Может, среди наших госслужащих (депутатов, бизнесменов) найдётся кто-нибудь, кто сможет это право ему обеспечить? Ему, который в семнадцать лет был готов погибнуть, чтобы жили все мы, сегодняшние... Ему, страдающему от того, что вынужден ПРОСИТЬ.
Д. Якшина