В ночь с 17 на 18 июля умер Виктор Фёдорович Рябинин. Художник, Учитель, Человек - с большой буквы. Он был настоящим калининградцем - из тех, кого осталось так мало.
После штурма
Рябинин родился 17 февраля 1946 года в Кёнигсберге. Именно так. Кёнигсбергская область будет образована на территории Кёнигсбергского особого военного округа спустя два месяца, в апреле, а переименуют город и область ещё через три месяца, в июле 1946-го.
Отец Рябинина был участником штурма Кёнигсберга. Мать во время войны угнали на работы в Германию, возвращалась она домой через Восточную Пруссию… Молодые люди встретились в Кёнигсберге - здесь и остались. У их родившегося сына няней была немка, вплоть до её депортации.
В общем, довольно типичная история тех, кого принято называть “коренными переселенцами”. В смысле, первыми родившимися здесь, на этой странной земле с её почти невероятной историей.
Виктор Рябинин часто говорил о себе: “Я - свидетель”. Своими глазами он видел то, что стало потом лишь тенью воспоминаний: узкие улицы старого города, Королевский замок, понтонный мост через Прегель…
Патроны в костёр
Как все послевоенные дети, он играл в руинах немецких домов, прятался в ещё не заколоченных и не затопленных бомбоубежищах, искал клады, кидал в костёр патроны, которыми мальчишки набивали карманы, как семечками…
Детские впечатления определили всю его дальнейшую жизнь: он стал не просто художником, и не просто “свидетелем” (это слово он выбрал для себя, ибо был очень скромным) - он превратился в Хранителя. Из найденных предметов довоенного кёнигсбергского быта - безнадёжно, казалось бы, испорченных, не имеющих ценности, он создавал удивительные композиции - коллажи, ассамбляжи. Его называли “археологом изобразительного искусства”, “Энди Уорхолом из Кёнигсберга”, но все эти сравнения лишь в незначительной мере передают его сущность.
Художник и учитель
Виктор Рябинин был “гением места”. Человеком, чьё жизненное предназначение оказалось простым и великим - безустанно связывать разорванную нить времени и “перекидывать мостик” из Кёнигсберга в Калининград.
Виктор Фёдорович был моим учителем в Детской художественной школе. Два года (81-й и 82-й) он говорил нам, школьникам эпохи брежневского застоя, о том, чего мы нигде больше не слышали: о гофмановском коте Мурре, о Булгакове, о поэтах серебряного века, о том городе, в котором мы родились и выросли, но которого совершенно не знали.
На занятиях по прикладной композиции он учил нас составлять коллажи. Собирать разрозненные предметы, обрывки, кусочки в нечто целое, имеющее смысл. Этим он сам всю жизнь и занимался. И своих учеников, а впоследствии студентов он часто выводил на “историческую практику”: показывал старые планы города, учил сравнивать, как было, как есть - и как должно быть. Объяснял, от какого современного наследия нужно освободить исторический ландшафт, а что добавить, чтобы наш город превратился в настоящую “жемчужину градостроения”.
Любить родину
“Город К.” был страстной любовью Виктора Рябинина. Её нельзя было не почувствовать - и не проникнуться уважением к человеку, умеющему так любить свою родину.
Примечательна история, о которой он часто рассказывал. В начале девяностых у Рябинина была выставка в Любеке. В немецких газетах его представили как “художника из Кёнигсберга”. Он, кстати, всегда ратовал за возвращение городу его исторического названия, говоря о том, что советские солдаты взяли штурмом именно Кёнигсберг и это название - такой же трофей, как и сама территория.
Над противниками “германизации” он смеялся: почему-то их не волнует, что Ленинград давно называется Санкт-Петербургом, а Свердловск - Екатеринбургом. Да и немецкое слово “бутерброд” как-то вот не смущает.
Ненависть к русским
А ведь с Кёнигсбергом связан целый пласт русской истории - это и Семилетняя война, и Тильзитский мир, и Гумбинненское сражение… Так вот, когда в Любеке открылась выставка картин Рябинина, к нему подошёл немец и сказал, что сам он родом из Кёнигсберга. В 45-м на его, тогда маленького мальчика, глазах советский солдат изнасиловал его мать. Мальчик был так потрясён, что два года вообще не мог разговаривать.
После депортации жизнь его и матери как-то утряслась, дар речи вернулся, но ненависть к русским осталась. Он написал книгу “Я бы не хотел больше говорить ни с одним русским”, которая в Европе наделала много шума.
Он действительно не говорил ни с одним русским - но для Рябинина сделал исключение, потому что встретиться с “ художником из Кёнигсберга” его очень просила мать.
Когда враг стал другом
Рябинин долго с ним разговаривал. Немец был потрясён его великолепным знанием истории города, его деликатностью, интеллигентностью, тактом, его искренней любовью к тому месту, которое странным образом являлось родиной их обоих…
После этого разговора немец активно включился в деятельность российско-немецких культурных сообществ. Враг превратился в друга. И разве он один?
Виктор Рябинин был потрясающим человеком. Его мастерская, где он хранил коллекции бутылок, крышечек, пробок, табличек с названиями довоенных улиц и т.д., и т.п. , была местом, где его ученики превращались в художников, “свидетелей” и “хранителей”.
Он был бескорыстен, отзывчив и удивительно щепетилен в вопросах нравственности. Он был очень чистым, и эта трогательная чистота ощущалась во всём: в его словах, взглядах, поступках, картинах. Он был уникален.
Чтобы помнили
Рябинин в мастерской. Фото Ивана Маркова
Теперь, когда Рябинина не стало, дело его учеников и почитателей - сохранить о нём память. Не надо ждать, что это сделают чиновники (вон, в Санкт-Петербурге, чтобы установить мемориальную доску Борису Стругацкому, чиновники потребовали справку о том, что он, Стругацкий, действительно был писателем). Надо самим. Как минимум, установить мемориальную доску там, где он преподавал - чтобы и будущие поколения учеников и студентов знали и помнили это достойное имя.
Светлая память Виктору Фёдоровичу.
Д. ЯКШИНА
Инсталляции, собранные из предметов быта кенигсбержцев
В мастерской Рябинина. Артефакты. Фото И. Маркова
Вид на Кнайпхоф и кузнечный мост Schmiedebrucke
Калининград. Руины Королевского замка
Кот Мурр Виктора Рябинина
Одна из улочек на острове Кнайпхоф
Фото Ивана Маркова