Итак, мы продолжаем прогулку по Кёнигсбергу масонскому.
Ученик Канта и бургомистр
Как уже было сказано, среди самых видных кёнигсбергских масонов были Иоганн Готфрид Гердер, философ, писатель, вошедший в историю как талантливейший ученик раннего Канта - и учитель Гёте, и Теодор Готлиб Гиппель, бургомистр Кёнигсберга, большой чудак и оригинал.
Гердер, родившийся в семье сельского лютеранского священника, отличался редкими способностями к учению с самого детства. Но шансов получить хорошее образование у него практически не имелось: папенька был беден как церковная мышь. Однако во время Семилетней войны (1756-1763) в городке Морунген, где жил Гердер (теперь это город Моронг - между Эльблонгом и Ольштыном), квартировал русский полк. Полковой врач (состоявший, кстати, в ложе “Трёх корон”) заметил талантливейшего подростка и оплатил ему поездку в Кёнигсберг, где другой русский офицер помог Гердеру поступить на богословский факультет в Альбертину и устроиться надзирателем в школу (“для поддержки штанов”).
Гердер с упоением слушал лекции Канта - а тот, не склонный вообще-то разбрасываться комплиментами, назвал своего студента “бушующим гением”.
Очарован Екатериной
В конце 70-х годов XVIII века Гердер вступил в масонскую ложу. В кругу масонов он познакомился со славянской литературой, историей России и буквально влюбился в личность Петра I. Был он очарован и Екатериной II, и даже мечтал написать и посвятить ей фундаментальный труд “Об истинной культуре народа, и в особенности России”.
Гердер много путешествовал. Во время одного из “странствий” (так он, несколько преувеличивая, называл свои заграничные вояжи) он познакомился с Гёте. И многому его научил. Кстати, литературное направление “Буря и натиск”, основоположниками коего явились Гердер и Гёте, не случайно называлось именно так. По некоторым сведениям, слово “буря” сам Гердер частенько произносил по-русски. Очень уж полюбил он всё связанное с Россией! Страной, которую он никогда не видел - но которую считал такой “не мещанской”, свободной... Именно под его, Гердера, влиянием, Гёте стал гордостью европейской литературы. Масоном он, кстати, тоже являлся. В общем, и здесь - “кёнигсбергский след”.
Похожа на экстаз
Что касается Гиппеля - здесь история ещё любопытней. Гиппель родился в бедной семье священника в Гердауэне (ныне пос. Железнодорожный). В 16 лет поступил в Альбертину и учился в то время, когда в городе всем заправляли “оккупационные” российские власти.
Россией он был очарован. В 1761 году его друг, немец, состоявший на русской службе, Генрих фон Кайзер (масон!) пригласил Гиппеля с собой в Петербург. Сам Генрих фон Кайзер должен был доставить в столицу Российской империи ценную коллекцию янтаря. Гиппель отправился с ним. Позже он назовёт время пребывания в Петербурге “приятнейшей эпохой” своей жизни, похожей больше “на экстаз, нежели на земную реальность”. Однако остаться служить в России он отказался: не смог. “Прусский характер и лютеранское воспитание”, по его собственным словам, делали Гиппеля “инородным телом в этой непостижимой стране”. Но! Вернувшись в Кёнигсберг, он круто меняет свою судьбу: отказывается от карьеры священника, поступает на юридический факультет Альбертины и становится членом масонской ложи.
Любовь к проститутке
Потом будет много всего: братья “вольные каменщики” помогут Гиппелю по окончании университета получить место в городском суде - и вскоре он добьётся известности как “блестящий, неподражаемый адвокат”. Гиппель начнёт заниматься литературой. В 70-х годах он переживёт трагическую любовь к проститутке: исполненный самых благородных чувств, Гиппель попытается “спасти падшую женщину”. Ради неё он будет готов отречься от родных, друзей, от положения в обществе. Видя это, бедная женщина покончит жизнь самоубийством - чтобы “не губить” человека, которого искренне полюбила.
Гиппель так никогда и не женится.
Он будет дружить с Кантом и философом Гаманом, воспитывать племянника (который, в свой черёд, окажется другом юности Эрнста Теодора Амадея Гофмана), соберёт великолепную коллекцию живописных полотен (спустя 40 лет после его смерти эта коллекция станет основой городского музея). Гиппеля назначат на должность бургомистра Кёнигсберга, и он проявит себя как образцовый администратор, удостоенный звания “президент города”, в порядке исключения, ещё при жизни...
Десятки тысяч самоубийств
Под псевдонимом Гиппель издаст публицистическую книгу “О браке”... А главное, сумеет настолько поэтизировать смерть, что опередит самого Гёте в печальной статистике покончивших с собой читателей и поклонников.
Известно, что после выхода книги Гёте “Страдания юного Вертера” этих самых “Вертеров”, убивающих себя ядом или стреляющих в висок из папиной пистоли, насчитывалась в Европе не одна тысяча. Под влиянием романа Гиппеля “Жизненные пути по восходящей линии” самоубийств совершились ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ.
В 90-х годах Гиппель разочаровался в “немецком масонстве” - и даже “выстебал” (как сказали бы сегодня) его пороки в толстенном романе “Зигзаги в жизни рыцаря от “а” до “я””, но ложу “Трёх корон” продолжал посещать до самой смерти. И вроде бы даже привёл в неё юного поэта Захариуса Вернера, который станет впоследствии известным драматургом-романтиком.
Умер Гиппель в 1796 году. И - вполне в духе масонов - завещал часть своих средств для создания специального стипендиального фонда в помощь одарённым кёнигсбергским детям из бедных семей. Кому он перед смертью отдал свой масонский перстень, так и осталось тайной...
Ну а Гофман - друг племянника Гиппеля - как известно, вывел “дядюшку” в сказке “Щелкунчик” в образе крёстного Дроссельмейера. Который - надо же! - очень ловко управляется с МОЛОТКОМ и прочими строительными инструментами, делая свои фантастические подарки детям.
Звезда Калиостро
По некоторым сведениям, в Кёнигсберге, в гостях у масонов побывал... граф Калиостро. “Великий чародей и магистр тайных сил”, чьё подлинное имя - Джузеппе Бальзамо, он оказался высланным из России за мошенничество. В Петербурге он устраивал сеансы “магического прозрения”. На столе между двумя факелами стояла стеклянная бутыль. Калиостро произносил особые заклинания, призывая “семь чистых духов”, после чего к столу подводили невинную девушку (“голубку”), которая пристально вглядывалась в стекло и “прозревала” будущее.
Калиостро успешно практиковал эти сеансы во многих европейских городах - и лишь в России с треском провалился. Очевидно, его подвело обычное для нашей действительности отсутствие НОРМАЛЬНЫХ (то бишь легко предсказуемых) причинно-следственных связей.
Еле-еле унёс он ноги из Санкт-Петербурга... а в Кёнигсберге попытался привлечь местных масонов в учреждённую им “Египетскую ложу”. Но - безуспешно. Звезда Калиостро уже клонилась к закату - и в столице Восточной Пруссии в нём увидели лишь безобразно толстого пожилого итальяшку. Пришлось ему ехать в Париж несолоно хлебавши.
Фаворит императрицы
Кстати, именно конфуз Калиостро в России изменил отношение к масонам императрицы Екатерины II. Поначалу-то она не усматривала в масонстве абсолютно никакой крамолы.
Да и многие русские вельможи не скрывали своей принадлежности к братству “вольных каменщиков”. Так, в ложу “Трёх корон” вступил подполковник А.В. Суворов, навещавший своего отца-губернатора.
То же сделал, находясь на излечении в Кёнигсберге, Григорий Орлов, будущий екатерининский фаворит. Трудно сказать, что привлекало его больше: идеи масонов или таинственность ритуалов... По крайней мере, обтесать “дикий камень своей души” до идеального “кубического” состояния он сумел едва ли. Но Екатерине, своей звезде и судьбе, Григорий оставался предан до конца жизни, несмотря на то, что в постели императрицы его сменили другие фавориты.
Кстати, судьба Орлова могла бы стать сюжетом для романа... в том числе и мистического. После скандала с графом Калиостро Екатерина II ополчилась против масонов. Она лично написала памфлет “Тайна противонелепого общества” - и подчеркнула, что особо подозрительны ей те “вольные каменщики”, кто “обзавёлся молотком и лопаткой в неметчине”.
Орлов вполне подпадал под данное определение. И он поспешил от масонства откреститься. Но это его не спасло. Екатерина уже отметила своим особым вниманием Потёмкина.
Потерял рассудок
Орлов вышел в отставку. К тому времени он уже был влюблён в свою кузину, фрейлину императрицы Е. Зиновьеву. Та отвечала ему взаимностью. Но церковь не позволяла браки в такой степени родства, - точнее, требовалось особое разрешение Синода.
Масону Орлову православный Синод снисхождения оказывать не собирался. Орлов увёз Зиновьеву, чтобы венчаться с нею тайно, за границей. Их поймали, разлучили. Обоим грозило насильственное пострижение в монастырь.
За своего “предшественника” заступился Потёмкин. Екатерина колебалась... Наконец было принято решение: позволить Орлову и Зиновьевой обвенчаться, признать их брак законным, но от двора обоих удалить.
Орловы отправились за границу. Люди высшего круга в Москве и Петербурге от них отвернулись. По некоторым сведениям, Орлов с молодой супругой вновь побывал в Кёнигсберге - но здешние масоны были ему неизвестны. Да и не мог он, изменивший братству, общаться с “вольными каменщиками”.
Супруга Орлова вскоре умерла от стремительно развившейся чахотки. От горя он потерял рассудок. Братья привезли несчастного в Москву и поселили во дворце в Нескучном саду, где в краткие периоды просветления он воображал себя молодым офицером, как если бы Семилетняя война ещё не закончилась.
Умер он через два года.
Ушли в подполье
Ну а в 80-х годах XVIII века “золотые дни” и российского, и восточно-прусского масонства оказались сочтены. После пугачёвского восстания Екатерина II люто возненавидела идеи свободы, равенства и братства. Революция во Франции - а особенно голова французского монарха, скатившаяся с гильотины, - окончательно убедила Екатерину в том, что все тайные общества представляют собой страшную опасность для императорской власти.
В Германии масонов - по тем же причинам - начинают активно преследовать. Их обвиняют в ужасных преступлениях: в стремлении низвергать троны, бесчестить церковные алтари, в отравлениях и убийствах. Обвинения бездоказательны - но кошмарны.
Масоны уходят в подполье. Ситуация изменится лишь в начале XIX века. В России Александр I полностью легализует деятельность масонских лож, то же сделает (под влиянием королевы Луизы) король Пруссии Фридрих Вильгельм. Но... дальнейшие пути российских и восточно-прусских масонов разойдутся.
Декабристы и Пушкин
В России легализованные ложи превратятся в “любительские театры” (с сохранением ритуалов, но без глубины их внутреннего содержания). Настоящие масоны, не изменившие своим убеждениям (а также их дети и внуки), уйдут в оппозицию. В том числе - в декабристские тайные общества (даже вопреки масонским идеям НЕНАСИЛЬСТВЕННОГО переустройства страны).
А в Восточной Пруссии масонство постепенно сойдёт на нет. Те аристократы (а впоследствии - и интеллигенты), которые останутся верны духу “вольных каменщиков”, постараются не говорить об этом во всеуслышанье.
Но дух-то останется! Так что не стоит разглядывать фасады домов и “расшифровывать” орнамент на фарфоровой чашке, доставшейся вам “в наследство” от прежнего города. Орнаменты с масонскими “знаками” - всего лишь средневековая игра. Главное - осуществляется на уровне ментальном. Как там, у Пушкина? “Здесь русский дух/ Здесь Русью пахнет...” - весьма пророческая получилась строчка. Пушкин, кстати, тоже был масоном. Ну а наши “прогулки” - продолжаются.
Д. Якшина