Наша сегодняшняя “прогулка” - по Кёнигсбергу часовых механизмов.
Вечерний колокол
Символом средневекового города принято считать его самую высокую башню, увенчанную острым шпилем и украшенную затейливыми часами. Именно такие башни снимают в “костюмном” кино, их рисуют художники, они вдохновляют фотографов и поэтов... И практически в каждом сюжете фигурируют потемневший от времени циферблат, испещрённый узорами, и огромные стрелки.
Но - вот ведь парадокс! - ТАКИХ часов средневековая Европа почти не знала. Да, в принципе, не очень в них и нуждалась. Вставали жители города с восходом солнца, шли к утренней молитве, подгоняемые звяканьем колокола в своей кирхе. Помолившись, приступали к работе - и трудились вплоть до заката.
“Пунктуальным” считался тот, кто успевал на назначенную встречу прежде, чем три раза пробьют в вечерний колокол - да и самих встреч, естественно, никто не назначал на “тринадцать пятнадцать”.
(Забегая вперед, скажем, что вплоть до XVII века европейцы вообще не использовали минутных стрелок - не говоря уже о секундных! Ритм жизни был совершенно иным.)
Солнечные и песочные
Самая высокая башня в городе (в Кёнигсберге - башня замковой кирхи) выполняла роль солнечных часов: по длинной тени, которую она отбрасывала, вычислялся полдень. А дальше - знай, прибавляй по двенадцать часов (пользуясь весьма распространёнными песочными часами) и бей в колокол, оповещая сограждан.
Первые механические часы появились в Европе в XIII веке. В 1288 году они были установлены в Лондоне, в 1335-м - в Милане, в 1404 году монах Лазарь из Сербии руководил установкой часов на башне Московского Кремля... И только в 1551 году мастер Мертен Зайгермах установил четырёхсторонние часы на башне-колокольне Кёнигсбергского замка.
В 1640 году часы появились на Кафедральном соборе.
Потом их будет в городе много. Пожалуй, замыкают “почётный” список часы на башне Службы занятости. Само здание было построено в 1931 году и выдержано в функциональном стиле, башня - высокая, прямоугольная, с плоской крышей, и часы располагались на ней ассиметрично (сейчас это здание занимает Калининградский юридический институт на Московском проспекте).
Но наш разговор пойдет о других механизмах - о тех, что отбивали такт “частной жизни” кёнигсбержцев.
Кончиками пальцев
В XVII-XVIII веках часы в доме были признаком богатства. Особенно английские, с эмалированным циферблатом, или французские, с расписной эмалью. В Восточной Пруссии, правда, было много своих мастеров, которые изготавливали часы попроще - но тоже совсем недешёвые. Не говоря уже о том, что корпус обычно делался из чёрного или красного дерева, или из ореха (а то и из слоновой кости) - вплоть до начала XIX века все детали часовых механизмов изготавливались вручную. И даже стрелки зачастую (до 1780 года) вырезались мастером самостоятельно, с учётом вкусов заказчика.
Купцы любили стрелки поплотнее, знатные особы - предпочитали витиеватые. Но главное - стрелки должны были отличаться “ощутимостью”, чтобы ночью можно было “почувствовать” время кончиками пальцев, не зажигая свечу.
Особой популярностью пользовались настольные часы. Циферблаты - с римскими цифрами чёрного цвета - обычно располагались на их фасаде. С обеих сторон от центра делались отверстия для заводных ключей.
Ключи, говоря современным языком, различались по форме и дизайну. Головка ключа могла быть золотой, серебряной, усыпанной драгоценными камнями - или просто латунной, в виде сердечка, но право носить ключ от часов принадлежало только главному в доме человеку.
В постели у бургомистра
Бюргеры выставляли эти ключи напоказ - вешали на цепочку, которая “небрежно” выглядывала из-под расстёгнутого камзола, или даже на грудь, рядом с нательным крестом (в общем, вели себя как “новые русские” - обладатели первых мобильников).
Передоверить право заводить часы жене считалось знаком наивысшей любви (или глубочайшего почтения). А уж если часы заводила экономка...
В такую историю, утверждают некоторые источники, вляпался старый фон Гиппель, бургомистр Кёнигсберга (с чьим племянником в юности дружил Гофман): его домоправительница была замечена в ношении ключика от часов (который прятался в укромной ложбинке между её пышными персями, дразняще приподнятыми мифом). Напрасно фон Гиппель пытался оправдаться: он-де забывчив, а экономка весьма щепетильна по части исполнения обязанностей. Ему (ха-ха!) верили - и продолжали злословить. Потому как сексуальная подоплёка всего, что связано с часами (а особенно - с движением маятника), в “галантный век” была чертовски сильна.
Не зря же Мария Шарлота Якоби, “дама без комплексов”, писавшая игривые письма философу Канту, в одном из таких гривуазных посланий сообщала ему: “Претендую на Ваше общество завтра в послеобеденное время <...> Мои часы также будут заведены”.
Графиня Лансдорф
Во второй половине XVIII века жители Восточной Пруссии увлеклись приобретением каминных часов. Точность их (особенно изготовленных провинциальными мастерами) была невелика: в день они запросто могли отстать - или, напротив, убежать - на полчаса. Как, впрочем, и настольные... Но зато как роскошно они выглядели! Позолоченная бронза корпуса, фигурки из латуни и фарфора, причудливые сюжеты...
Очень скоро камины стали делаться со специальными полочками - причём, не одной, а несколькими. В кёнигсбергском доме некоей графини Лансдорф, например, насчитывалось около сотни (!) каминных часов. Корпус самых её любимых представлял собой фарфоровую фигурку музыканта, играющего на скрипке, в окружении таких же фарфоровых пастушков и пастушек. Головы пейзан были увенчаны цветами...
Чтобы уберечь от повреждения множество мелких деталей, каминные часы иногда накрывались специальным стеклянным куполом.
Часто немецкие часы принимали форму животных, Мадонны с младенцем или распятия.
Очень любили немецкие мастера снабжать свои творения особым автоматическим механизмом: и тогда нимбы святых начинали двигаться, или глаза животных, в соответствии с определённым часом, открывались или закрывались.
Были широко распространены также часы-картины, часы-водопад (вращающиеся стеклянные трубочки имитировали воду, ниспадающую в чашу) и музыкальные часы. Об этих последних с нескрываемым отвращением писали многие русские путешественники: музыкант, который играл на лютне незамысловатую немецкую песенку, покачивая головой и двигая рукой в ритм музыке, мог и впрямь довести до белого каления человека с тонким вкусом...
Гарнитур де шемине
В особо изысканных аристократических домах имелись целые каминные наборы: часы - и парные предметы, располагаемые по бокам. Как правило, канделябры. Эти наборы впервые появились во Франции и вошли в немецкий язык под заимствованным названием “гарнитур де шемине” (“garniture de chemine”). Не иметь ни одного “гарнитура де шемине”, унаследованного от дедов-прадедов, означало - не иметь знатных предков. Вообще.
Кстати, в 30-х годах ХХ века восточнопрусские дворяне пренебрежительно называли нацистов “не гарнитур”, имея в виду плебейско-лавочное происхождение Адольфа Гитлера и его ярых приспешников. Впрочем, те даже и не подозревали, что их таким образом оскорбляют...
Очень популярными - но дьявольски дорогими - были напольные часы. Сегодня на аукционах уцелевшие экземпляры продаются за тысячи долларов, а то и фунтов.
Первые модели (а они появились в начале XVIII века, после того, как в Нидерландах изобрели длинный маятник) изготавливались из слоновой кости или красного дерева, с инкрустацией из ореха. Позже они стали более “демократичными” (из дуба или сосны, которые покрывались специальным лаком и разрисовывались под экзотическое дерево), но всё равно считались хорошим объектом для капиталовложения.
Получить “дедушкины часы” (так их стали называть в Германии) в наследство считалось большой удачей, а сам факт наличия - существенно повышал престиж дома.
Топили печи раритетами
Кстати, А.П. Чехов, неоднократно проезжавший через Кёнигсберг, в одном из своих писем издателю Суворину с восхищением говорит о напольных часах, увиденных им в меняльной конторе: они были выполнены в китайском стиле, с дверцами, покрытыми чёрным лаком, с изящными “восточными” украшениями на постаменте. Но надпись, сделанная маленькими буковками на задней пластине, удостоверяла, что часовой мастер - некто Конрад Зайонц из Кёнигсберга.
Интересно, что напольные часы, сделанные в Восточной Пруссии, - предмет неустанных поисков для современных коллекционеров. Отличительная особенность этих часов - белые циферблаты. Сейчас “дедушкины часы” из Восточной Пруссии - страшнейший раритет. Война прокатилась по этой территории жёстко - в том числе, кое-где и Первая мировая. А были ещё и массовое бегство зимой-весной 1945-го, и депортация немецкого населения... Такой увесистый предмет, как напольные часы, с собой не унесёшь... Опять же, печку им протопить холодными зимами 1945-1947 годов - милое дело!
Вот и остаётся коллекционерам щёлкать зубами - и довольствоваться часами настенными. Тоже, в принципе, редкость - но найти их не так нереально, как “дедушкины”.
Забавно, что и на “часовом уровне” есть связь между Восточной Пруссией и Россией.
В середине XVIII века часовые мастера в Шварцвальде, в Германии, изготавливали особые настенные часы с деревянным механизмом и корпусом, которые будучи завезёнными в Кёнигсберг и освоенными здешними мастерами, постепенно превратились... в часы с кукушкой! Те самые, российские, известные нам по многочисленным советским фильмам. (А кому-то, может, и по воспоминаниям детства. У меня, скажем, в детстве такие были - правда, не в деревянном, а в пластмассовом корпусе. Отец привёз из Белоруссии.)
Выскакивала из “домика”
И вот ведь что любопытно: немецкие часы были с КАНАРЕЙКОЙ. Она выскакивала из “домика” каждый час и звонко “пела”. А в нашенской интерпретации канарейку сменила кукушка. Хотя есть в этом что-то мистическое: где-то даже с оттенком трагизма. Кукушка-кукушка, скажи, сколько жить осталось?.. И она отвечает. Отсчитывает, точнее... Невесёлая такая птичка. С неустроенной личной жизнью - и странной осведомлённостью о сроке жизни чужой.
Ну а XIX век положил конец часам как произведениям искусства. Мастера-виртуозы канули в Лету. Началась штамповка. Получили широкое распространение наручные часы, в том числе женские, с СЕКУНДНЫМИ стрелками. Жизнь становилась совсем другой - но это уже другая история.
Ну а наши “прогулки” - продолжаются.
Д. Якшина