Сегодня мы начинаем “сагу” о местных “криминальных авторитетах”. Это словосочетание, кстати, существует в основном на страницах газет. Надо же как-то обозначить явление: симбиоз криминала и бизнеса! Не назовешь ведь какого-нибудь там дона Корлеоне местного разлива бандитом! Ежели он, как говорят сегодня, “на галстуке” и “на брильянтах”, собственноручно крови не льет, а наоборот, занимается успешным предпринимательством. И вообще - респектабелен, как английский лорд. Да еще и меценатствует по полной программе. А то, что все “запутки” и “непонятки” в его бизнесе решаются с помощью бравых ребяток-спортсменов там или “конкретных пацанов”-уголовников... так это к нему, к дону Корлеоне, отношения не имеет. Он до таких “мелочей” просто не опускается.
Впрочем, в уголовном мире “авторитетами” именуют других людей. Как говорил наш старый знакомый Вадим Лепилкин (Ляпа): “На зоне каждый сам себе авторитет. Если не хочет быть лохом”.
Особенность калининградского криминального мира - в том, что у нас до сих пор нет “воров в законе”. Да, они здесь бывают - но как бы в гостях. И если задерживаются - их очень жестко “принимают”, отвозят в УБОП, исполняют там ритуальную пляску на ребрах и - отправляют воров восвояси. Хорошенько проштемпелеванными.
...Кто такие “воры в законе” сегодня, наверное, знают даже дети - по многочисленным кинофильмам, где эти самые “воры” - как кефир - все в белом.
Между тем история явления известна только специалистам. И сильно расходится с имиджем, созданным - благодаря кинематографу - в массовом сознании.
В СССР группировки “воров в законе” появились в начале 30-х годов. Были они созданы преступниками, прежде именовавшимися “жиганами”. Первой статьей “закона” стал запрет для воров работать в государственных структурах. Свое существование они должны были поддерживать “честным” воровским ремеслом - виртуозным и без цели накопления.
“Закон” обязывал воров не сквалыжничать, не обрастать предметами роскоши, а щедро делиться наворованным с товарищами.
Еще одним условием для получения титула”вора в законе” было отсутствие на совести кандидата чужих загубленных жизней. “Мокрушникам” вход в группировку был заказан. Это же правило распространялось и на грабителей, и на насильников. Вор в законе имел право лишить человека жизни только с согласия сходки - и только за предательство.
“Вор в законе” не должен был вступать в конфликты с “нижестоящими” уголовниками. Проигравшись в карты, он обязан был как можно скорее выплатить долг. Он не имел права на создание семьи, на официальную прописку, на обладание паспортом (только липовые справки и документы!). Он не должен был участвовать в общественной работе, состоять в государственных или партийных организациях. Даже выписывать газеты ему запрещалось “законом”.
Чтобы не забывать запах тюремной баланды, вор в законе должен был раз в полгода “ходить на зону” - и стремиться оттуда сразу же сбежать... И чем эффективнее обставлялся побег - тем больше чести и славы выпадало на долю вора.
Если вор в законе изъявлял желание завязать с воровской жизнью и выйти из группировки, никто не имел права чинить ему в этом препятствий. Главное условие - гробовое молчание о прошлой жизни и товарищах по группировке. Кстати, “завязавшие” и “отошедшие” - отнюдь не одно и то же. Группировка “отошедших” возникла после Великой Отечественной войны - ее образовали воры “новой формации”, считавшие, что “закон” слишком аскетичен и строг. Они противопоставили ему новый “устав”, который разрешал ворам контактировать с администрацией ИТУ (колоний-тюрем) - работать бригадирами, поварами, нарядчиками и т.д. Война между “законниками” и “отошедшими” получила название “сучьей” и была беспощадной. “Законники” оставляли “отошедшим” только один вариант: нож в сердце.
Но... рьяные “законники” вымирали как мамонты. На их место приходили более гибкие... готовые с легкостью принять правила, за которые в прошлом их, как минимум, побили бы по ушам (т.е. исключили из группировки или понизили в звании до “мужика”). Они гораздо спокойнее “законников” смотрели на то, что на определенные ступеньки в иерархии уголовного мира поднимаются люди не просто не сидевшие - но, к примеру, имеющие юридическое образование! Или - бывшие офицеры (и члены КПСС). Да и есть ли она, вообще, эта самая иерархия?..
...Одна из наиболее культовых фигур в Калининградском crime-бизнес-бомонде ХХ века - Игорь Зильберман. Еще совсем недавно его считали чуть ли не “крестным отцом” местной мафии, утверждая, что он контролирует водочно-сигаретный бизнес в Кёниге, что у него чрезвычайно широкие связи не только в здешних властных структурах, но и в московских правительственных кругах, и за рубежом, что он богат как Крез (хоть и чертовски прижимист), что он шагу не делает без вооруженной до зубов охраны...
Потом вдруг начали говорить, что Зильберман “сдулся”: подставил бок молодым волчатам, рвущимся в “папы”, промахнулся... и теперь вынужден сидеть тихо, как мышь под плинтусом. Потом Зильберман будто бы уехал в Израиль. И будто бы вскоре вернулся...
Сейчас о нем почти не говорят. Но - потому ли, что он больше ничего не значит? Или, напротив, он - именно та “фигура умолчания”, которой слова уже не нужны - дела говорят за себя сами? Версий много. Но очевидно одно: если бы Марио Пьюзо писал свои романы на калининградском материале, мимо Игоря Зильбермана он бы не прошел. Больно уж колоритная биография.
Родился он в маленьком городке Корсакове на Сахалине. (Забавно все-таки, какими странными, но прочными узами связан с Кёнигом этот небольшой городишко! И сколько местных VIP-персон обязаны своим появлением на свет тому, что некогда темной ночью в одной из корсаковских квартирок душевно поскрипели пружины родительской коечки!) Отец Игоря Валентиновича был командиром тральщика, после Корсакова поступил в Академию им. Ленина, стал военным юристом. Семья переехала в Лиепаю, потом в Калининград, потом в Советск - и снова в Калининград. Игорь Зильберман решил поступать на юрфак КГУ, но... в это время существовало закрытое письмо ЦК КПСС, согласно коему на юридический и журналистский факультеты рекомендовалось не принимать евреев.
Так что абитуриент, прекрасно владевший русским языком, получил за сочинение “двойку”. “Пятая графа” перевесила даже то обстоятельство, что Зильберман-старший был уже прокурором армии...
Игорь отправился служить. Долг Родине он отдавал в Лиепае в спецвойсках, имеющих отношение к военной разведке. А после армии все-таки пробился на юрфак.
Все летние каникулы проводил в стройотрядах. “За три месяца я зарабатывал столько, - с гордостью вспоминал Зильберман, сидя в роскошном кожаном кресле в своем офисе, в мотеле “Балтика”, - что нам с женой хватало на год жизни, до следующего лета. Ко мне в отряд был конкурс 12 человек на место, потому что ребята знали: пахать придется, но вернешься с деньгами... Кстати, многие мои связи в Калининграде оттуда, с юрфака... У нас в отряде Тамара Кузяева (ныне - полномочный представитель губернатора в Калининградской областной Думе) тарелки мыла и кашу варила, муж ее, Юра (ныне председатель уставного суда Калининградской области), был строителем, Ваха Магомадов копал землю...”
После университета Зильберман распределился в Ленинградский районный отдел внутренних дел. И проработал год в должности следователя. Работа ему не понравилась: “Я понимал только одно: не хочу быть маленьким “винтиком” большой машины, которая метет не только по закону, но и по каким-то другим соображениям”.
Так что Зильберман уволился, два года еще практиковал в качестве старшего юриста на “Кварце”, вел гражданские дела в судах как адвокат. А потом отправился мастером на стройку. За год вырос до заместителя начальника управления, затем возглавил ремонтно-строительное управление, созданное под эгидой облпрофсоюза в сфере туризма. Занимался ремонтом и строительством санаториев, домов отдыха. Так успешно, что еще через пару лет получил квартиру. 28 кв.м. С горячей водой, центральным отоплением. По тем временам - очень неплохо для семьи из трех человек.
А затем председатель обкома профсоюзов М. Тельнов предложил молодому предприимчивому строителю стать генеральным директором объединения туристических предприятий Калининграда.
Зильберман обосновался в “Туристе” и превратил эту гостиницу в самую “крутую” в Калининграде. Тамошний бар - тогда единственный в городе был с дискотекой, с видеосалоном, с приличным оборудованием и обслуживанием. Тусовались там и местная “золотая молодежь”, и многочисленные фарцовщики, и первые в Кёниге “ночные бабочки”, порхающие крылышками исключительно за валюту... и, конечно, первые “конкретные пацаны”. Которые тогда естественным образом “произрастали” из спортсменов-боксеров, “вольников”...
Многие нынешние крутыши в начале 90-х могли себе позволить заказать в “Туристе” разве что порцию мороженого. На большее - не хватало денег. Но... А куда еще им было идти, как не в самое “навороченное” и модное место в городе?! Из них Зильберман создал первую в городе службу безопасности - по крайней мере, так он называл это образование. Другие - называли этих ребят “людьми Зильбермана”, а его самого, насмотревшись фильмов Копполы - “крестным отцом” калининградской мафии.
...У Зильбермана уже были деньги. По его собственному признанию, он не то чтобы их любил - скорее, увлекался процессом зарабатывания. И хотя по нынешним меркам он жил очень скромно: все в той же полученной на стройке полуторке, с женой, сыном, тещей, собакой и кошкой - видимо, кому-то из конкурентов этот процесс показался чересчур успешным. Зилю попытались устранить.
В декабре девяносто первого он приехал в мотель “Балтика”, купил на складе две бутылки шампанского, отправился домой, а через два часа восемь работников ОБХСС ворвались к нему в квартиру, чтобы произвести обыск. Основание: Зильберман нарушил правила советской торговли (имелись в виду эти самые злополучные бутылки шипучего). Зильбермана окунули в СИЗО, где он провел год. Обрабатывали его по полной программе: пачку сигарет, презентованную кем-то, квалифицировали как взятку. Приписали кражу цемента на 65 копеек, присвоение двух досок дверного блока...
В комнате двенадцатилетнего сына при обыске была обнаружена кучка мелкокалиберных патронов - отцу вменили хранение дома боеприпасов. В ходе следствия всплыл эпизод с норками. Зильберман взял мех на товаро-закупочной базе, продал всем желающим работникам фирмы, а остаток (с наценкой) передал псковскому кооперативу по бартеру, в обмен на коньяк “Белый аист”...
...Короче, набралось на двести сорок страниц уголовного дела. Сорок семь свидетелей стояли на товсь. Но отец Зильбермана съездил в Москву, работники Генеральной прокуратуры приехали в Кёниг с большой проверкой... начальник следственной группы отказался подписывать обвинительное заключение, а через пару месяцев вообще уволился из органов (в адвокаты подался).
На суде Зильбермана оправдали почти по всем статьям - кроме продажи этих чертовых норок. “За пособничество в незаконной торговой деятельности” он получил три года условно - и тут же попал под амнистию. А вот стойкая ненависть к правоохранительным органам осталась с ним уже навсегда. Равно как и нежелание вступать в какие бы то ни было отношения с государством.
Свой бизнес после освобождения Зиля начинал с нуля. (Кстати, прозвищем своим он обязан отнюдь не “уголовному прошлому”: Зилей еще в ранней юности называла его знакомая девушка.) Продал две кожаные куртки - свою и жены, купил на вырученные деньги партию “Жигулевского” пива, реализовал на рынке через знакомых. Потом ему предложил партию товара на реализацию Саша-Литовец (Александр Кудряшов, убитый в 1999 году). На этом деле Зильберман заработал около 10.000 дойчмарок...
Потом он “включил” некую финансовую схему в Москве: получал товары без предоплаты под гарантии банков. На первые же серьезные деньги приобрел акции нескольких компаний (типа мотеля “Балтика”, где и обосновался, разместив там свой центральный офис). И - закрутилось. По утверждению самого Зильбермана, под свое имя даже без обеспечения он мог получить на Западе кредит размером в миллион долларов.
Понятно, что “на свету” была (и есть) лишь верхушка айсберга. И не за акции мотеля “Балтика” или, скажем, механического завода в Озерках Зильбермана трижды пытались убить. Первый раз на него покушались в октябре девяносто восьмого года. Бомба закладывалась прямо в офис Зильбермана в мотеле “Балтика”, под входную дверь. Но по каким-то причинам в назначенный срок устройство не сработало. Киллер, очевидно, решил на следующую ночь исправить оплошность. Судя по всему, его испугала собака, внезапно залаявшая на автостоянке. У киллера дернулась рука - и мина взорвалась. От человека осталось только обезображенное туловище - без рук, ног, без головы...
Второе покушение сам Зильберман старается не комментировать. По одной версии, загремев в СИЗО, он попытался покончить с собой в результате нервного срыва. По другой - по команде правоохранительных органов Зилю повесили его сокамерники. Хотели напугать, но перестарались... Чтобы спасти Зильбермана, врачам пришлось выбивать ему нижние зубы и вводить трубку дыхательного аппарата. В реанимации он оказался с диагнозом: отек головного мозга. Выписался - с амнезией. Не мог вспомнить, как отца зовут. В психиатрической больнице Давид Полевой (главврач этого заведения) предложил ему уголок. Из дома привезли ковер, из офиса - диван, холодильник, телевизор. Жена находилась при больном почти круглосуточно.
Память к Зильберману вернулась, но остались спайки головного мозга.
Кстати, в СИЗО он угодил по обвинению в вымогательстве. По словам Зильбермана, его подставил некто Александр Козлов. Когда-то он предложил Игорю Валентиновичу “поучаствовать” в фирме “Дюранго-автосервис”. Тот дал Козлову около $2.000 рублями - взамен Козлов должен был предоставить ему 10% акций. Зильберман долго не интересовался “Дюранго”. Вспомнил лишь тогда, когда, начиная большой проект, стал выходить из всех предприятий, где состоял учредителем или имел долю...
Козлов заюлил, стал оттягивать встречу... По своим каналам Зильберман узнал, что все имущество “Дюранго” уже переписано на свеженькую фирму Козлова “Флойд”. И когда “партнер” пришел к Зильберману для окончательного разговора, тот не удержался и дважды съездил ему по физиономии. А Козлов был весь обвешан микрофонами, которыми его снабдили убоповцы.
Зильбермана арестовали сразу. И в СИЗО он провел более полутора месяцев - хотя дело, возбужденное по факту вымогательства, развалилось “в связи с отсутствием состава преступления”: адвокаты Зильбермана предоставили в УБОП доказательства того, что Зильберман - учредитель, который потребовал свое личное имущество... По ст. 145 УК РФ - за то, что ударил - дело было прекращено по амнистии (уже после того, как Зилю вынули из петли в камере изолятора временного содержания).
Третье покушение было особенно эффектным - еще и потому, что произошло средь бела дня в ста метрах от УБОПа, на улице Невского. 10 января 2000 года, в годовщину смерти Саши-Литовца, неизвестные обстреляли “Мерседес” Зильбермана. Из автоматического оружия. Машину изрешетили, как дуршлаг. Из одного ствола стреляли по водителю (первая из выпущенных пуль попала в центр спинки водительского сиденья). Шофер остался жив по чистой случайности - на долю секунды раньше упал на руль. А когда убийца израсходовал весь магазин с патронами, водитель дал газ и проехал вперед, не позволив нападавшим перезарядить оружие. Второй магазин пистолета-пулемета был выпущен в сторону заднего сиденья - туда, где обычно сидел Зильберман. И где на этот раз его не оказалось: к нему в офис неожиданно пришли люди, обсудить некоторые проблемы, Зильберман задержался, а водитель отпросился (у него были какие-то дела в ГАИ) и пообещал заодно погулять с хозяйской собакой.
Кто был “заказчиком”, правоохранительные органы так и не установили, хотя шуму эта история наделала много: до какой же степени преступники должны были оборзеть, чтобы среди бела дня расстреливать тачку из автоматов на виду у убоповцев?! Ясно одно: киллеры были не из художественной самодеятельности, они правильно двигались и грамотно стреляли (двадцать восемь пуль из тридцати четырех выпущенных попали в салон - мимо машины пролетело совсем чуть-чуть). И Зиля, скорей всего, понял, откуда к нему прилетели свинцовые злобные птенчики. Как говорили тогда, в конце прошлого века: “Стрельба есть кратчайший способ передачи мыслей на расстояние”.
Игорь Валентинович “намек понял”.
...И вскоре, как бы выпал из калининградской действительности. Сегодня вряд ли можно сказать определенно, где он - в Калининграде, в Израиле, в Москве... и чем конкретно занимается... И является ли по-прежнему авторитетом в калининградских деловых кругах, и если да, то в каких именно. Но - мотель “Балтика” стоит на прежнем месте. И хозяин у нее не сменился. А значит - Зильберман “в игре”. А поскольку представить его в качестве “пешки” невозможно - исполняет он, вероятно, свою партию... на тайном поле, где все игроки, как на венецианском карнавале - с закрытыми от посторонних глаз лицами. Что делает их еще опасней, а связанный с ними сюжет - притягательней.
С. Николаева