Славинское поселение.
«Меня били до крови…».
Записки правильного зека Александра Прохорова о коррупции в колонии

На поселении при колонии «Славинск» близ Гвардейска, больше известном, как учреждение ОМ 216/12, процветают пьянство и воровство. Осужденные могут прикупить у надзирателей практически все: от водки, девочек, «увольнительных» на ночные рыбалки - до характеристик, поощрений и даже… свободы.
Поселок Славинск прогремел на всю Калининградскую область тем, что несколько лет назад там были организованы вольные поселения для зеков. О том, что из этого вышло, красочно и подробно расскажет любой житель Гвардейского района. Кражи, пьяные драки, дебоши, разборки – все это теперь повседневные будни селян.
По данным участкового Евгения Шагоцкого, каждое третье преступление в поселке Славинск совершается вольными поселенцами. За минувший год из 45 преступлений - 15 на их счету. А вот управление исполнения наказаний признает за своими подопечными всего 6 преступлений. То ли не ведают уиновцы, что в их вотчине творится, то ли укрывательством занимаются. Не хотят будоражить общественное мнение…
Хорошо известен случай, когда несколько заключенных вначале изрядно закладывали за воротник в компании с одним из местных жителей, а потом зверски его избили. Где в это время находились уиновские воспитатели - тайна за семью печатями.
Гестапо
Приоткрыть завесу таинственности и понять, что же на самом деле происходит на
вольном поселении, помог нам Александр Прохоров. Он был осужденный по ч. 2 ст. 112 УК РФ («умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью») сроком на 2 года 6 месяцев и отбывал наказание в колонии «Славинск».
Прохоров утверждает, что на поселении многое изменилось - увы, не в лучшую для зеков сторону - после назначения в колонию майора внутренней службы Иванова Р.М. Совсем хреново стало осужденным.
- Раньше ничего особо плохого у нас на поселении не происходило, - пишет Александр. - Хотя местное население и не в восторге от зеков, но обходилось без серьезных конфликтов. Никогда не процветал здесь этот НОВЫЙ, весьма своеобразный бизнес… Его внедрили и поставили на широкую ногу сами же работники учреждения ОМ 216/12 (о нем я еще расскажу подробнее). Что совсем плохо (и это, судя по всему, совершенно не беспокоит руководство колонии), участились побеги осужденных, воровство и пьянство. (Очень правильный зек Александр Прохоров, - прим. авт.) А террор и поистине гестаповские методы воспитания зеков?! Они, похоже, уже достигли своего апогея. Но обстановку уже не переломишь. Все крайне запущено… В итоге с поселения освобождаются люди не исправившиеся, а ожесточенные до предела и готовые идти на новые преступления.
«Все выжирал в одно лицо…»
Знакомясь с откровениями Прохорова, понимаешь, что в Славинске для зеков ничего невозможного нет. Плати «бабки» - и получай что хочешь. Чего душа пожелает. Итак, что почем.
В колонии среди осужденных много заядлых рыбаков. Порыбачить на реке Дейма до отбоя стоит 50 рублей. А с ночевкой до подъема – «стольник».
Если соскучился по родным и близким, то при наличии транспорта можно съездить домой. Подобная услуга надзирателями поселения оценивается в 300 рублей.
- Эти тарифы внедрены младшим лейтенантом внутренней службы Наумовым А.Н., - разоблачает бесстрашный Прохоров. - Среди осужденных он известен еще и тем, что раньше, будучи сержантом, заступал дежурным, шарил по закоулкам и закуткам в поисках самогонки и всякого прочего спиртного, заныканного заключенными. Когда находил, то без зазрения совести все выжирал в одно лицо. И потом шарахался по поселению еле живой. Наводил порядок, «строил» зеков. Герой! Что любопытно, «усердие» надзирателя было отмечено руководством, и совсем скоро его повысили и даже присвоили офицерский чин. Повесив на погоны пару звезд, Наумов воодушевился и с еще большим энтузиазмом подошел к организации своего бизнеса. Перво-наперво он существенно дополнил «платные» услуги, которые без проблем оказывал всякому осужденному. Все зависело от количества банковских купюр.
Одноклассник
- Начальник отряда старший лейтенант Ятайкин В.Г. тоже устроился неплохо, – продолжает Прохоров. – Всего (!) за 600 рублей он ходатайствовал перед администрацией учреждения о краткосрочном отпуске осужденных домой. Естественно, характеристика на УДО (условно-досрочное освобождение) стоила дороже. За полгода работы электриком я лично передал в руки Ятайкину девять письменных поощрений за отлично и качественно выполненную мной работу. Две - от директора школы поселка Славинск, еще две – от заведующей детскими яслями, несколько - от бригадиров молочно-товарных ферм и главного агронома. Но вот, странное дело, в личном деле их не оказалось. Как корова языком слизала. Я ведь денег не платил!..
А потом появился осужденный - как и мой напарник, он хорошо ремонтировал машины. В чем особенно был заинтересован зам по тылу колонии капитан Костенко Н.И. И все тот же Ятайкин. Ведь ремонт личных автомобилей - персональный бизнес начальника отряда. Не удивительно, что мой напарник, не будучи таким уж белым и пушистым (горький пьяница, находился в бегах), всего через три месяца, в начале июля 2004 года был условно-досрочно освобожден.
Казалось бы, такого спеца (бесплатная рабсила!) держать и держать бы за решеткой.
Но дело в том, что данный осужденный когда-то вместе с Ятайкиным учился в школе. Все это хорошо знает оперуполномоченный лейтенант Маринский В.А. - желая навести у нас в колонии порядок, он неоднократно пытался убрать судимого одноклассника с «хлебной» должности. Не получилось. А потом Ятайкина куда-то перевели и на его место прислали сменщика - младшего лейтенанта Громакова. Он принял эстафету от своего предшественника - вместе с бизнесом. Например, за выезд домой с осужденных он брал по 500 рублей. И таксу на прочие «услуги» он снизил – аппетиты у него скромнее. Звание-то тоже по меньше… Зелен еще.
Чтобы здесь хоть как-то выжить, осужденные вынуждены воровать и обманывать. Иначе не расплатиться за всякие «услуги» с надзирателями.
«Навоз грузили руками»
- Десять месяцев я работал скотником на молочно-товарной ферме № 10 в поселке Демидово, - вспоминает о своем бытии Прохоров. - Уход за коровами требовался круглосуточный - и днем, и ночью. Они паслись в радиусе 10-15 километров от скотного двора. Так что расслабиться особо не получалось. Приходилось постоянно бегать за скотиной. В день «накручивал» по нескольку десятков километров. Каторжная работа. Контрольные проверки осужденных на ферме проводились один раз в 8-10 дней. А все необходимые сведения передавались в колонию через водителя молоковоза. Ему вручали написанные на клочке бумаги записки. Вот и вся наша связь. Ни телефонов. Ни радиосвязи. Ни обыкновенной почты.
В поселке Демидово всего несколько домов. Все в непосредственной близости от молочно-товарной фермы. Помещения для нормального житья-бытья не приспособлены. Отсутствовала питьевая вода. Ни тепла, ни освещения. О бане приходилось только мечтать. Ни столовой, ни кухни - пищу хоть на костре готовь.
Не было у нас рукавиц, халатов, резиновых сапог, инструмента (даже вил и лопат не было - навоз грузили руками).
У нас часто и надолго отключали электричество за огромную задолженность по оплате, которую колония даже частично не гасит. Монтеры особо с нами не церемонились – обрубали электричество, снимали со столбов провода и увозили их с собой. Чтобы мы сами не подключились.
«Из меня делали раба…»
- С чего все началось? А с того, как меня назначили электриком, - продолжает свою грустную песню Александр Прохоров. - Меня с завидным упорством заставляли ремонтировать личную бытовую электронную технику нашего руководства, родственников и знакомых начальства. Порой мне казалось, что я чиню утюги, стиральные машины, телевизоры и магнитолы чуть ли не всей Калининградской области. Меня эксплуатировали как личного раба-каторжника. Несмотря на качественные и хорошие ремонты, мне даже спасибо никто не говорил. Для работников нашего вольного поселения поблагодарить заключенного считалось «западло». Как же, это ниже ИХ достоинства. Иногда мне самому приходилось доставать запчасти. А начальство все больше входило во вкус – хоть разбейся, но сделай. Уже заставляли чинить чуть ли не компьютеры. И наступил момент, когда я не смог оживить чью-то «высокопоставленную» технику. И как вы думаете, что из этого получилось? В колонии мне сразу же дали понять, кто я есть, и что я целиком нахожусь в их власти.
Меня посадили в ШИЗО (штрафной изолятор).
Шантаж
- Однажды я написал письмо прокурору по надзору Корзину Ю.А., рассказал о делишках старлея Гарбузова И.Ю. А потом попал в тюремную больницу. Именно туда и приезжал по поводу моей жалобы какой-то подполковник из управления и уговаривал написать опровержение. Мол, я находился в состоянии аффекта - вот и оклеветал несчастного уиновца. А на самом деле он порядочный человек.
Этот же «подпол» обещал: если я не буду писать жалоб, то смогу жить в колонии, на поселении, вместе со своей женой Халиковой З.А. Она тоже осужденная. И после освобождения мы хотим вместе провести остаток жизни…
Предложение проверяющего смахивало на обыкновенный шантаж. Но я согласился. А куда деваться? Возможно, все и пошло бы по предложенному подполковником сценарию, но как назло начальник колонии майор Саламатов А.А. ушел в отпуск. Меня, еще не выздоровавшего, выписали из больницы и отправили в колонию. А потом наступило 27 июля…
«Как я бегал за гусиным жиром»
- Утром 27 июля 2004 года я предупредил дежурного, что мне срочно надо сбегать за гусиным жиром для Халиковой З.А. Она тоже осужденная. И моя жена. Мы живем уже больше года. И после освобождения хотим вместе провести остаток жизни…
Гусиный жир нужен был вот зачем. Накануне она получила ожоги 1-2-3 степени, попала в больницу. А когда нас оттуда выдворили, то вынуждена была лечиться самостоятельно. И я, как мог, помогал ей. Халикова из-за сильных ожогов не могла ходить вовсе. Конечно, ни о какой квалифицированной медицинской помощи на поселении не могло быть и речи. Жир я достал. Возвращаюсь назад. Время - 9 часов 10 минут. Иду в дежурку. И тут, как назло, меня замечает старший лейтенант Ятайкин - он стоял поодаль и ковырялся со своей машиной. Вдруг как закричит, что я неизвестно где шлындаю, а меня все ищут. Прямо с ног сбились. Я объяснил ему ситуацию и со всех ног бросился в дежурку. Передал жир и с разрешения нового дежурного убыл для работы в поле. В 9 часов 30 минут я уже трудился в поте лица.
Голодовка
- На следующий день 28 июля 2004 года, во время обеда я решил зайти к Халиковой. В этот момент меня позвал начальник отряда Ятайкин и принялся распекать меня. Разошелся не на шутку. Бранился и ругался так, что стекла в дежурке дрожали. А под занавес закатил мне оплеуху - у меня аж звезды из глаз посыпались. И все это в присутствии другого «отрядника» - младшего лейтенанта Громакова.
Потом Ятайкин написал постановление об аресте на 15 суток и вместо обеда отправил меня в ШИЗО.
Оспаривать действия начальника я не стал - бессмысленно. Возмутила лишь формулировка о причине ареста: «за отказ от работы». В колонии я уже более полутора лет. Всегда исправно работал… И вдруг ни с того, ни с сего стал отказником. Чушь какая-то!
В знак протеста я объявил голодовку. Это единственное средство, которым может воспользоваться осужденный, чтобы хоть как-то напомнить надзирателям о своих правах. Это было 28 июля 2004 года. Через 10 суток ко мне пожаловал и.о. начальника колонии Иванов Р.М. Офицер поинтересовался у дежурных, есть ли у меня «постельный режим». Можно подумать, что он сам не видел, как я лежу на голом бетонном полу и не могу даже приподняться - силы-то были на исходе.
Затем Иванов потребовал от дежурных, чтобы они написали рапорт. Дескать, я проявил неуважение к администрации - не вставал, когда начальство входит в камеру.
Только на 13-е сутки голодовки врачу разрешили осмотреть меня. Весь медицинский осмотр заключался в измерении давления, которое у меня оказалось менее 100/50, в то время как обычно – 140/80. С тех пор врач в моей камере больше не показывался. И только на 17-е сутки, 13 августа 2004 года меня вывезли в тюремную больницу. Правда, уже после того, как мне «выписали» еще 15 суток.
Находясь на больничной койке, я решил: все, баста, пора кончать с этим беспределом. И написал заявление на имя начальника колонии майора Саламатова. Мол, хочу изменить показания в отношении Гарбузова… Точнее, дополнить их - и указать фамилии осужденных, которых он эксплуатировал, когда благоустраивал свой особняк в Гвардейске. Ну, думаю, покажу вертухаям кузькину мать!
Экспресс-суд
- Я убежден, что районный суд Гвардейска заключил тайный договор с колонией ОМ216/12 и пополняет штат осужденных колонии ОМ 216/7, именуемой в народе «семеркой», Там, говорят, народу очень мало, работать некому. Вот и «перекачивают» туда осужденных из свободного поселения. За 10-15 минут Гвардейский суд решает судьбу 8-12 человек. Решает одним махом. Не вникая в суть и факты.
Вот ведь штука какая забавная получается: из многих колоний Калининградской области доставляют к нам на поселение осужденных с положительными характеристиками (не все же характеристики, как у нас на поселении, покупаются за деньги!) и всего за две-три недели становятся злостными нарушителями. Не странно ли?
Так поменяли режим и мне. И теперь я - обитатель «семерки». Прощай, поселение! А обожженой Халиковой все-таки повезло. Тем же Гвардейским судом по условно-досрочному освобождению ее отправили домой.
Вольфганг НЕЕФ