...Мы живем в перевернутом мире. Точнее, балансируем на грани небытия. Смерть всегда рядом. Где-то сбоку или впереди, или сзади - но рядом и с той же скоростью. Как там, у Гришковца? “А как выглядит эта смерть? Это же не какая-то страшная, старая, тощая женщина в черных одеждах с косой. Нет, нет...” К калининградцу Николаю Дорофеевичу Севостьянову смерть явилась в форме сотрудников ГИБДД.
- У нас с мужем и сыном был семейный бизнес, - говорит вдова Севостьянова Александра Степановна. - Он военный пенсионер. Двадцать семь лет в армии, в ракетных войсках, потом - шесть лет в налоговой инспекции Московского района. Уволили по сокращению, а он не стал упираться - все-таки у него уже пенсия была, а другого могли выпихнуть прямо на улицу...
Мы занимались грузоперевозками. 17 октября 2003 года Николай на автомобиле “КамАЗ” (бензовозе) должен был доставить дизельное топливо на Гусевский хлебозавод. Утром я проводила его на работу - даже не предполагая, что делаю это в последний раз!.. Днем несколько раз звонила ему на мобильник - все было нормально.
В поселке Родники Гурьевского района у нас имеется земельный участок под индивидуальное строительство. В 17.30 муж, возвращаясь из Гусева, свернул с трассы - и в ста пятидесяти метрах от своего участка был остановлен инспекторами ГИБДД, прапорщиком Платоновым и сержантом Фадеевым. Они потребовали предъявить документы.
Вместо водительского удостоверения у Николая было временное разрешение, а в маршруте согласования (то бишь в путевом листе) не значился поселок Родники. Но ведь он ехал к своему строящемуся дому на личном автомобиле! Имел при себе паспорт с пропиской, документы, подтверждающие право собственности на машину...
Однако один из инспекторов приказал мужу следовать за ним.
Незадолго до этого, в первых числах октября, в одной из калининградских газет была статья о том, что на полесской дороге сотрудники милиции тормозили автомобили и банально их грабили. Естественно, муж испугался. Он сказал, что ничего не нарушал и никуда не поедет. Тогда его - 56-летнего, седого - вытащили из кабины бензовоза силой. При этом оторвали у куртки рукав, вывихнули или сломали большой палец левой руки (он потом был весь синий и отекший), затолкали в “Жигули”, заковали в наручники. И вообще - обращались с ним, как с отъявленным бандитом.
Второй гибэдэдэшник сел за руль бензовоза, и они поехали в Гурьевск - но почему-то окольными путями, по полям, минуя центральный пост ГИБДД. Позвонить мне или сыну Николаю не разрешили. Только полчаса спустя ему каким-то образом удалось сделать звонок сыну, с которым мы в это время были по делам в поселке Космодемьянского.
Я тут же помчалась в Гурьевск. По дороге дозвонилась до мужа. Он сообщил, что его уже доставили в Гурьевскую ГИБДД, составляют протокол, выписывают повестку к мировому судье. Голос у него был приглушенный, речь - странно замедленная.
Я сказала, чтобы он с ними не спорил, а попросил вызвать “скорую”. Но тут связь оборвалась - и в дальнейшем абонент был недоступен.
Я подъехала к зданию Гурьевского РОВД, забежала к дежурному, т.к. не знала, где вход в ГИБДД. Дежурный показал. Я помчалась туда и за запертой стеклянной дверью увидела, что сидит мой муж, весь обмякший, сгорбившийся, а сотрудник ГИБДД кричит на него и трясет какими-то бумагами. Я постучала - никакой реакции. Тут подъехал наш сын. Я снова побежала к дежурному РОВД, а сын - в районную прокуратуру.
По дороге я встретила двоих сотрудников милиции в штатском (я видела их у дежурного). Я сказала им: “Мне никто не открывает дверь!” Они подошли, постучали. Им открыли, и я проскочила вместе с ними. Но они зашли в кабинет, где держали моего мужа, и захлопнули дверь у меня перед носом.
Я буквально ворвалась. Муж сидел весь бледный, на запястьях - ссадины от наручников, палец опухший, куртка разодрана... “Они тебя били?!” Он ответил: “Били ногами”. Я спрашиваю: “Зачем вы его сюда привезли? Он ехал домой! Он пожилой человек, с восьми тридцати утра за рулем. Вы не имели права заковать его в наручники! Если даже он что-то нарушил, почему вы не составили протокол на месте?” Гибэдэдэшники заржали: “Этот курятник - ваш дом?!”
Кроме двоих сотрудников, с которыми я зашла в кабинет, там находились два милиционера и двое гражданских. Я спросила, кто эти люди. Прапорщик ответил: “Понятые”.
“Зачем? Какое преступление совершил мой муж? Он был за рулем ПУСТОГО бензовоза, нашего собственного. Он вообще его мог оставить в Родниках, мы часто так делали, участок позволяет!”
В это время сын вернулся из прокуратуры и начал с ними разговаривать, а я с мужем вышла на улицу. Он хромал на правую ногу, жаловался на сильную боль. Выскочил сын. Мы с ним под руки довели Николая до машины, усадили, хотели ехать в больницу скорой помощи. Но мужу резко стало плохо, он потерял сознание...
Мы поехали в районную больницу, где мужу оказали медицинскую помощь и поставили предварительный диагноз - инсульт. Николая парализовало, у него отнялась правая половина тела, он впал в кому. Сын остался с ним в больнице.
Следующим утром дежурный врач вызвала своего знакомого невропатолога из городской многопрофильной больницы. Тот осмотрел Николая и сказал, что нужно его перевозить на Летнюю, в Калининград. Там мужу стало еще хуже, утром 19 октября его перевели в реанимацию, где он, не приходя в сознание, в 17.45 умер.
...Мой муж был замечательным человеком. Мы прожили вместе тридцать пять лет. Это была любовь неземная. Даже не любовь, а что-то большее... Без него все опустело, рухнуло. Я почти год буквально жила на кладбище. Сейчас идет второй год без него, а потеря становится все острее. Я не могу научиться жить одна, я по нему страшно тоскую... Если бы он болел - наверное, к мысли о смерти можно было бы подготовиться. А так - знать, что если бы он не встретил этих двоих - прапорщика Платонова и сержанта Фадеева... если бы они не испугали его, не издевались над ним... два здоровых молодых человека - двадцати одного года и тридцати лет! - крупные, физически сильные... Неужели им обязательно нужно было бить и заковывать в наручники человека, по возрасту годящегося им в отцы?!
Если бы мой муж их не встретил, он был бы жив. Они убили его так же точно, как если бы запинали ногами или пристрелили “при попытке к бегству”.
...Когда Николая осматривали в больнице, у него были кровоподтеки на запястьях обеих рук и на предплечьях: наручники буквально въелись в тело, а от ударов остались синяки. Сотрудники ГИБДД вели себя так, будто задержали опасного преступника, вооруженного до зубов... А муж был среднего роста и формы совсем не спортивной. И человеком был законопослушным... Я думаю, если он отказался покинуть бензовоз добровольно, значит, они что-то сделали не так: не представились, не мотивировали требование, не объяснили, почему тормозят его в чистом поле...
Там, кстати, были свидетели: женщина проходила мимо и один мужчина из поселка. Оба утверждают, что когда Николая вытащили из-за руля, он выглядел перепуганным насмерть. Так обычных инспекторов ГИБДД не пугаются.
Но свидетелей никто не стал слушать. Мол, дело ясное. К тому же через пару дней ожидался визит в область Грызлова - тогдашнего министра МВД. Видимо, была дана установка: любой ценой повысить раскрываемость. Или деньги были нужны... Вот и хватали всех подряд, под любыми предлогами...
Мы обратились с жалобой в прокуратуру Гурьевского района. Следователь прокуратуры Э.В. Степкин опросил Платонова и Фадеева. Они заявили, что мой муж оказывал им неповиновение, и они законно применили “спецсредства”.
Степкин отказал в возбуждении против них уголовного дела: “<...>ввиду отсутствия состава преступления. Смерть Севостьянова наступила в результате внезапного приступа инсульта и не находится в причинно-следственной связи с действиями сотрудников милиции”.
А о том, что спровоцировало “внезапный приступ” - ни слова.
...Я не требую “крови” Платонова и Фадеева. Но меня мучает сознание того, что их действия остались безнаказанными - а значит, трагедия вполне может повториться. И другая женщина так же, как я, проводив мужа на работу здоровым, спокойным, ни о чем плохом даже не подозревающим, получит его из Гурьевской ГИБДД доведенным до инсульта или до инфаркта... или просто забитым до смерти.
...Слушать Александру Степановну трудно - она все время плачет. А еще ужаснее мысль о том, насколько эта ситуация, при всей ее дикости, - типична. Сегодня любой мальчишка в милицейской форме, опупевая от собственной важности, может назвать на “ты” старика (и послать его по известному адресу), нахамить женщине (даже нейтральное слово “гражданка” в ИХ устах звучит как циничное оскорбление), съездить по уху подростка (просто так, для профилактики), обыскать мужчину (и после “обыска” в карманах не останется ни рубля)... И НИЧЕГОШЕНЬКИ этому мальчишке не будет. Потому что на страже его интересов - статья. Уголовного кодекса. Насчет неповиновения сотруднику милиции.
А ведь неповиновение-то трактовать можно о-очень развесисто. Спросил задержанный: “За что?” (вместо того, чтобы молча упасть под ноги ковриком) - значит, сопротивляется. Получи в рыло. В общем, как у Хрюна со Степашкой: “Ты прикинь, да? Идет по улицам население. И у каждого МОРДА. Ну как в нее не дать?!” И как потом не добавить - “особо строптивым”. Не навалиться кучей и не “зачистить” до превращения в фарш? Благо, есть круговая порука - Бог не выдаст, свинья не съест. И даже призраки замученных по ночам беспокоить не будут: они являются только тем, кто способен раскаяться. А силовикам такие “причуды” не свойственны. Так что все разговоры о “призраке диктатуры” просто смешны. Диктатура уже установлена. Правящий класс - силовики. А мы перед ними, похоже, бессильны.
Д. Якшина