17 марта прошлого года на “Приморском кольце” произошло ДТП: в 6.30 утра на повороте перед Пионерским врезалась в отбойник “Ауди-А8” (машина 1996 года выпуска). В легковушке находились пятеро молодых людей - они возвращались домой из Калининграда, после дискотеки.
Пробило колесо
- На том участке дороги ещё не был уложен верхний слой асфальта, - вспоминает водитель иномарки Антон Касьянов (сейчас ему 21 год). - Поэтому я ехал аккуратно, около 70 км/ч. Но на повороте нас вдруг стало заносить влево. Я затормозил и попытался выровнять машину, но её понесло в другую сторону. Автомобиль ударился в отбойник правой передней фарой и проскользил по нему правым боком...
Как только мы остановились, я спросил, все ли целы. Никто ни на что не жаловался. Все вышли из машины, начали её осматривать.
Заднее правое колесо оказалось пробито, и, судя по всему, не от удара об ограждение - кузов в той части не был помят, а колёсный диск был вывернут наружу. Скорее всего, из-за лопнувшего колеса нас и занесло...
Через некоторое время приехали гаишники, всё сфотографировали, составили схему, убедились, что водитель трезв. И на этом бы история могла закончиться. Но через три часа одна из пассажирок неожиданно обратилась в местную больницу. Это была 19-летняя Вероника Присяжнюк, которая в момент аварии сидела на заднем кресле справа. В тот же день врачи поставили ей диагноз: “закрытый оскольчатый перелом лонной кости без нарушения тазового кольца”.
Суши сухари
- Я сразу пошёл в больницу, - говорит Антон. - Вероника меня успокоила: мол, всё хорошо, ты не волнуйся.
Там же я впервые встретил её маму - Светлану Присяжнюк. Сказал ей, что готов помочь, если потребуется, но она со мной особо разговаривать не стала. Когда я пришёл второй раз, то заметил, что Вероника ведёт себя по-другому. Она меня уже не успокаивала, а заняла нейтральную позицию.
На следующий день мама Вероники пришла ко мне с каким-то мужчиной (раньше я часто видел его в Пионерском, по форме - он то ли бывший, то ли действующий сотрудник полиции). Они спросили, сколько мы можем заплатить.
Я ответил, что сейчас могу дать только 20 тысяч рублей, потому что все деньги мы потратили на покупку машины, а я недавно вернулся из армии и на работу ещё не устроился.
Мужчина сказал: “Если у вас нет денег, то, как вы купили такую машину? Собирайте больше, продавайте машину...”
А мама Вероники добавила: “У тебя мать в воинской части служит. У военных сейчас зарплата высокая...”
На самом деле мама у меня работает на гражданской должности, и зарплата у неё всего 7 тысяч рублей в месяц. Купить машину мне помогли бабушка и дедушка. Договорённость была такая: половину суммы они дарят, а половину я должен им вернуть.
Почему выбрали “Ауди-А8”? Её продавал знакомый моей мамы. Машина была в хорошем состоянии, мне понравилась. И я не собирался её продавать.
Когда я всё это сказал, мужчина, сопровождавший Присяжнюк, заявил: “Готовь деньги или суши сухари. Я тебя на нары засажу!”
Я понял, что говорить нам дальше не о чем, и эта история так просто не закончится. Тем более, что мама Вероники - начальник филиала инспекции УФСИН (управление федеральной службы исполнения наказаний) по городу Пионерскому.
“Ты во всём признаёшься”
- Вероника провела в больнице 18 дней, - продолжает Антон. - При этом было видно, что чувствует она себя прекрасно - как ни приду, она с подружками улыбается, смеётся. Да и лечащий врач сказал, что ничего серьёзного. Две недельки отлежится, и никаких осложнений не должно быть.
Постепенно Вероника всё больше стала меня игнорировать, и наше общение прекратилось. А в июле мне в дверь позвонил почтальон и вручил уведомление о том, что против меня возбуждено уголовное дело!
Сначала дело рассматривалось в Светлогорске, затем в Зеленоградске и, наконец, в Калининграде, у двух следователей.
Когда я пришёл к светлогорскому следователю Юдиной, она мне сказала:
- Не волнуйся, такие дела обычно решаются мирно.
Но тут зашла начальник следствия и заявила:
- Сейчас ты во всём признаёшься, и наказание тебе скостят.
- В чём я должен признаться?
- Ты был пьяный, под наркотой. Мне мать Вероники всё рассказала!
Новый диагноз
Уголовное дело возбудили 9 июня 2012 года (то есть, спустя почти три месяца после аварии). При этом следователи опирались на медицинскую карту Присяжнюк, в которой клинический диагноз замазан корректором, а поверх него, другой пастой, написан новый, более серьёзный:
“Автотравма. Закрытый перелом левой лонной кости со смещением отломков внутри. Разрыв лонного сочленения. Сопутствующий: ЗЧМТ. Сотрясение головного мозга”.
Помимо этого, в документе исправлены дата убытия из больницы, количество койко-дней, записи врачей...
- Вы отремонтировали машину? - спросил у Антона следователь.
- Да, - ответил Касьянов.
- А зачем?
- Как зачем? Во-первых, мне никто не запрещал. Во-вторых, после аварии прошло уже три месяца. Я что, должен ездить на разбитой машине?
- Если у вас нашлись деньги на ремонт машины, то почему вы не заплатили Присяжнюк? - спрашивает следователь!
- Я предлагал ей деньги, которые на тот момент у меня были, но она не захотела. А ремонт машины мне обошёлся в 50 тысяч рублей...
И вот так все четыре следователя спрашивали, почему я не заплатил Присяжнюк, - изумляется Антон.
Специалист по трупам
Осмотрев отремонтированную машину, эксперт-автотехник Архипенко И.А. сделал вывод, что в момент аварии она была исправна. А значит, в ДТП виноват водитель. Версию с пробитым колесом он отмёл, посчитав, что автомобиль тогда бы занесло сначала в ту сторону, на которой лопнуло колесо.
Четвёртый следователь передал дело в Зеленоградский районный суд, в котором мать Вероники, по долгу своей службы, тоже со всеми знакома.
Помимо исправленной медкарты, Присяжнюк представила суду заключение, которое подготовил... патологоанатом. По просьбе мамы потерпевшей зав. Пионерского отделения “Бюро судебно-медицинской экспертизы Калининградской области” Александр Майстренко взглянул на рентгенограммы и увидел целый букет дополнительных увечий: “краевой перелом - отрыв правой лонной кости, перелом крестца без смещения слева, разрыв крестцово-подвздошного сочленения слева”. И самое главное - “нарушение непрерывности тазового кольца”.
Это позволило Майстренко расценить вред здоровью Присяжнюк как ТЯЖКИЙ.
Специалист по трупам, в частности, ссылался на заключение врача центральной городской больницы Калининграда Кирсановой Е.А. - якобы о наличии у потерпевшей “консолидирующихся переломов...”
Бабушка Антона разыскала эту Кирсанову, и та ей дружелюбно объяснила, что никаких заключений она не выдаёт в принципе. Она лишь на специальных бланках описывает данные томографии.
Позже адвокат Власенко И.Н., имеющая медицинское образование, и вовсе обнаружила, что три снимка, которые изучал Майстренко и на которые опирается суд, принадлежат разным людям. На одном изображён фрагмент скелета мужчины, а на другом - женщины, уже рожавшей (коей Вероника не была).
- Суждение судебно-медицинского эксперта Майстренко А.А. <...> не обосновано, не аргументировано, не является объективным и вызывает сомнение в его правильности, - подытожил специалист высшей квалификации в области судебной медицины Кузьменко С.В.
Судья Безруких
- Мы принесли в суд фотографию из сети “В контакте”, на которой Вероника сидит на корточках и радостно держит шашлыки, - говорит Антон. - Она долго юлила, но всё же призналась, что это было в мае (то есть через два месяца после аварии).
Адвокат спросил: “Как с переломом таза вы сидели на корточках?”
На что она ответила: “Вообще я пришла туда на костылях (это при том, что костыли ей не прописывали). Просто отложила их в сторону и присела для фотографии...”
Потом я видел, как Вероника с друзьями танцует на пирсе. В августе она на высоких шпильках ходила на свадьбу. В общем, живёт полноценной жизнью, ходит на шашлыки, дискотеки и тому подобное. По-моему, с оскольчатым переломом в тазу это нереально.
В суде мы дважды ходатайствовали о проведении независимой медицинской экспертизы. И судья Безруких Е.С. сначала согласилась, но на следующем заседании она пролистала рентгеновские снимки и сказала, что ей всё понятно!
По-моему, судья с самого начала решила, как должно закончиться дело. Она только говорила, что нужно поскорее его закрыть. И действительно, судебный процесс продлился не больше месяца (всего было четыре заседания).
Доводы о том, что для таких серьёзных увечий Присяжнюк слишком быстро выздоровела, Безруких не приняла, сославшись на то, что у всех людей период выздоровления индивидуальный. Что касается исправлений в медицинской карте, то они, по мнению Безруких, “существенного значения не имеют”.
Возьмите кредит
- В судебном процессе мы пытались решить вопрос мирно, - говорит Антон. - Мы спросили у Вероники: “Чего ты хочешь?”
Она ответила: “Да я вообще-то много чего хочу”.
Сначала они запросили 150 тысяч рублей. Затем 200 тысяч.
Тогда я стал им предлагать разные варианты: например, я отдаю им свою машину, которая 300 тысяч стоит, а они возвращают мне 100 тысяч. Либо я сам продаю машину и отдаю им нужную сумму. Либо сейчас отдаю 100 тысяч, ухожу в море и потом отдаю ещё 100.
Но мама Вероники сказала: “Я знаю, как это всё отдаётся. Если мы сейчас согласимся, то ничего потом не получим”.
А потом ещё и судья Безруких сказала: “Возьмите кредит”. Какое она вообще отношение к этому имеет? Она должна судить, а не советовать, где мне взять деньги!
Я им говорю: если у вас действительно тяжкий вред здоровью и такая серьёзная травма, получите страховку по ОСАГО. 160 тысяч вам заплатят. Но нет, они хотят взять деньги с меня. Очевидно, есть опасения, что страховая компания будет досконально разбираться в ситуации и выведет их на чистую воду.
На следующий день мы заняли нужную сумму и принесли пачкой 200 тысяч рублей. Мама Вероники уже готова была согласиться, но тут подошла сама Вероника и сказала: “Нет. Мне не нужны деньги. Я хочу, чтобы у него была судимость”.
- Откуда такая ненависть?
- Не знаю. До аварии мы с ней дружили месяца два. Нормально общались.
Ходить в браслете
3 декабря 2012 года судья Безруких признала Касьянова виновным по ч. 1. ст. 264 УК РФ (нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека) и назначила ему наказание в виде двух лет ограничения свободы (запрет на выезд за пределы Калининградской области) с лишением на два года водительских прав. Потерпевшая требовала по три года того и того.
- Мы обжаловали это решение в Калининградском областном суде, - говорит Антон. - Когда коллегия удалилась за дверь, в зале воцарилась полная тишина, и был слышен разговор судей. Два из них сказали, что дело надо отправлять на пересмотр, но третий заявил: “Тут всё нормально”. И они оставили приговор в силе.
Теперь два раза в месяц мне надо отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции. Причём самое “смешное”, что первый раз я ходил отмечаться к маме потерпевшей. Она сказала:
- Ты знаешь, что тебе придётся ходить в браслете? Но ты не волнуйся, он не сильно приметный. Мыться, купаться с ним можно. Главное, по нему не стучать, не бить, а то может сломаться, и не расплатишься. Он стоит 100 тысяч рублей...
- Чего в итоге добились? - недоумевает Антон. - Я бы мог ходить в море и за пару месяцев всё выплатил. А сейчас я не могу выехать за пределы Калининградской области и у меня официальная зарплата 7 тысяч рублей.
- В 18 лет наш внук сумел окончить КМРК по специальности “электромеханик”, - пишет бабушка Антона, Касьянова У.Н. - Год он отслужил на Балтфлоте, на эскадренном миноносце “Настойчивый” (старшина второй статьи). За отличную службу командование флота прислало его матери благодарственное письмо. До армии сумел поступить в БГА на судомеханический факультет. Не пьёт, не курит... И тут такое пятно молодому парню на всю жизнь!
Тем временем семейство Присяжнюк уже подало гражданский иск о возмещении морального и материального ущерба. Свои страдания Вероника оценила в 250 тысяч рублей.
А. МАЛИНОВСКИЙ