Дина Якшина

Когда тебе “50+”, мало что может удивить в этой жизни. Так я думала, пока не пришла в полнейшее изумление от действий наших правоохранителей - будучи в марте прошлого года вызвана в ФСБ по делу Игоря Рудникова…

Процедура опознания

Поскольку о том, что происходило в здании на ул. Генделя, я тогда рассказать не могла (взяли подписку о неразглашении), то и теперь рассказываю не об этом. А о том, какие показания дала во время видеомоста с Московским районным судом Санкт-Петербурга 22 марта. Ибо допрашивали меня как свидетеля в ходе открытого (теперь уже) процесса.

До меня в зале суда задавали вопросы свидетелю Чистоклетову. А поскольку именно с ним меня связали некоей нитью, то во время моего допроса он сидел на скамеечке рядом.

Итак, я встала за кафедру. Сначала были обычные вопросы: где родился - учился - женился - работаешь. Потом обвинитель (лица его я не видела - монитор висел довольно далеко, но судя по голосу, человек это довольно молодой) спросил:

- В каких отношениях вы состоите с Рудниковым?

- ?!

- Ну, начальник и подчинённая… или партнёры?

- Вопрос сформулирован некорректно, - ответила я. - Что значит “партнёры”? Общего бизнеса у нас нет, иных партнёрских отношений - тоже. Что вы имеете в виду?

Генерал Леденёв

Обвинитель конкретизировать не стал, и судья попросила ответить на другой вопрос: знаю ли я лично Леденёва и Дацышина? Лично никого из этих господ я не знаю, о чём и сообщила суду.

- А гражданин Чистоклетов вам знаком?

- Его я видела в марте прошлого года, когда мне устраивали процедуру опознания. Накануне меня вызвали в ФСБ и спросили, известен ли мне человек по фамилии Чистоклетов. Я сказала, что эту фамилию в первый раз слышу. “Тогда, - осведомился следователь, - может, согласитесь пройти процедуру опознания?”

“Я тут главный!”

Через пару дней меня вновь пригласили к следователю. В кабинете также сидели две женщины, смутно похожие на мой тип (невысокие, средней полноты, с короткими тёмными волосами). Мне предложили сесть рядом.

Следователь долго кричал, что никто из участников процедуры не имеет права открывать рот без его разрешения.

“Я тут главный!” - повторял он, грозя административной ответственностью тем, кто этого не понял, и что-то во время опознания вякнет.

Затем вошёл гражданин Чистоклетов (его фамилию я узнала позже). Посмотрел на нас, сидящих, и ткнул пальцем в меня: “Она!” Следователь даже замялся - может, мол, попросите их встать… присмотритесь… Встали. Гражданин повторил: “Она!”

- По каким признакам вы опознаёте данную гражданку?

- По росту, - заявил Чистоклетов. - Ну и возраст… 35-40 лет.

“Ваш Чистоклетов врёт!”

Дальше Чистоклетов сказал, что в июле 2017 года, когда он в своём личном автомобиле сидел около Центрального рынка, я подошла к нему и, зная, что он - водитель Леденёва, предложила за деньги давать мне информацию о личной жизни генерала. При этом я представилась сотрудником “Новых колёс” и вручила ему свою визитную карточку. Натурально, с именем и фамилией. Которую он, разумеется, потерял.

Проговорив всё это, Чистоклетов тогда ушёл. Женщин - участниц опознания - отпустили. А у меня следователь спросил, что я могу сказать по данному поводу.

- Ваш Чистоклетов врёт! - ответила я. - Во-первых, я никогда и ничего не писала о генерале Леденёве, и уж тем более мне не было дела до его частной жизни. Во-вторых, у меня нет и не было визитных карточек - они мне просто не нужны. В-третьих, я этого господина никогда раньше не видела. Да и он меня тоже. Иначе не сказал бы, что мне 35-40 лет. Мне 54, и на 35 (как бы это ни было лестно) я не выгляжу. А вот на фотографиях - на сайте школы, где я работаю, и в книжках “Прогулки по Кёнигсбергу”, которыми наш город битком набит - я именно “40+”.

Далее: почему этот господин не назвал точную дату события? Уж наверное, к нему не каждый день подкатываются с подобными предложениями?! И если такое случилось, то дата должна и в память впечататься, и быть зафиксирована, как минимум, в рапорте на имя начальника. А у меня июль был насыщенным - я и в область выезжала, и на Балтийской косе отдыхала… Может, в тот день, когда я к господину якобы подходила, меня и в городе не было?

От стены не отличил

- А зачем это ему? - спросил следователь.

- Не знаю, - ответила я. - И не моё это дело - гадать на кофейной гуще. Подумайте сами.

- Да зачем, - парировал следователь. - Я записал его показания, запишу сейчас ваши. А там (он показал куда-то вверх) пусть разбираются.

- Так что, - завершила я свой монолог в зале суда, - этого господина (Чистоклетова) я вижу сегодня второй раз в жизни. И он, кстати, пока я ждала в коридоре суда, прошёл мимо меня и не узнал. Казалось бы, если нас связывают такие тонкие отношения, и мой нетленный образ хранился в его памяти восемь месяцев (с июля 2017 по март 2018), мог бы и сейчас в коридоре моргнуть при встрече. Нет - от стены не отличил. И сейчас сидит, глаза прячет.

- Вы возмущены? - заметила судья.

Московский районный суд Санкт-Петербурга

- Конечно, я возмущена! Мне нагло приписывают то, чего не было!

Со стороны обвинения вопросов мне не последовало, а вот адвокат Рудникова спросила:

- Были ли в редакционной практике случаи, когда за информацию её источнику предлагались деньги?

- Нет, - ответила я. - Источник информации должен быть готовым за неё ответить. А покупать информацию - нет ни смысла, ни логики.

- Как вы можете охарактеризовать Рудникова?

- Он честный, умный. В его кабинет в областной Думе люди толпились в очереди. Во время последних выборов он победил с отрывом от ближайшего соперника в тысячи голосов! Это чего-то стоит, не так ли?

Полная ерунда

Судья попросила меня остаться в зале, а за кафедру пригласила Чистоклетова.

- Вы слышали показания Якшиной. Хотите что-то откорректировать в своих показаниях, может, что-нибудь добавить или изменить?

- Хочу только сказать, что я опознал её не сразу, как тут сказано было, а через несколько минут. И мне следователь не подсказывал, что надо попросить подняться. Я это сам сделал.

…Выглядел при этом Чистоклетов плоховато. Всё-таки врать судье в присутствии того, кто точно знает, что ты врёшь, это надо иметь отчаяние в голосе.

Меня отпустили.

В коридоре своей очереди дожидался “свидетель обвинения” Панфилов, которому явно было неуютно. Одно дело - давать “левые” показания, сидя в кабинете следователя, другое - отвечать на неудобные вопросы в зале суда.

Насколько мне известно, когда такие вопросы задавались Чистоклетову, всплыла полная ерунда: оказывается, он был принят на работу в качестве водителя Леденёва через три дня после того, как сообщил ему о якобы имевшем место разговоре со мной!

Знаковое решение

К кому же я тогда, типа, подходила?! Телепатически почуяла, что вот этого мужика (в его личном автомобиле!) вот-вот “произведут” в личные водители руководителя регионального СК и поспешила сделать неприличное предложение?!

А главное - каков был стратегический замысел сей мощной “процедуры опознания”? Чего хотели-то? Придать убедительности каким-то другим “доказательствам” - мол, целая сеть интриг вокруг Леденёва плелась, даже к будущему водителю загодя подбирались! Или - напугать конкретно меня? Дескать, от страха, что меня “опознали”, я расплачусь и упаду перед следователем на колени с воплем: “Скажу про Рудникова что угодно, только не трогайте”?!

В общем, в этой ситуации с “опознанием”, как в капле воды, отражается дикость всего многотомного уголовного дела. Которое даже не белыми нитками шито - там и сшить-то ничего нельзя, всё расползается!..

Тем не менее, процесс идёт, Рудников сидит, а судье Ковалёвой предстоит принять очень непростое решение. Знаковое, я бы сказала. Ибо этот процесс должен показать: есть ли ещё в нашей стране правосудие как таковое.