Был СССР. Была Советская армия. Служил в ней когда-то маршал Жуков. У Жукова был личный водитель Александр Бучин. Вот об этом-то водителе и пойдёт речь.

В рубашке родился

С Александром Николаевичем Бучиным, одним из самых знаменитых шофёров России, я познакомился на выставке “Автоэкзотика-2003”. Он пришёл с группой ветеранов-однополчан посмотреть на старые машины времён войны. На которых ему когда-то приходилось воевать...

Александр Бучин за рулём ленд-лизовского “Доджа 3/4”

Ещё в советское время я много читал о Бучине. И в “Огоньке”, и в журнале “За рулём”. Только вот познакомиться лично пока не получалось.

Помню, одна из статей начиналась приблизительно так: “У Жукова было несколько шофёров. Но Бучин был лучшим. Он непросто прошёл все дороги фронтов. Он прошёл их безупречно. Нелегко было заслужить такую оценку у легендарного полководца...”

И вот теперь я сижу напротив этого человека. Ему - 87 лет. Он бодр. Шутит и смеётся.

Александр Бучин стартует на гоночном мотоцикле

- Вот говорят про человека - в рубашке родился, - улыбается Александр Николаевич, устроившись за рулём легендарной “Эмки”. - Значит, счастливый, везучий.

На груди - орденские планки. Орден Красной Звезды Бучин получил за оборону Москвы. Орден Боевого Красного Знамени - за Берлин. За плечами полвека водитель­ского стажа. Ну, и Жукова почти всю войну отвозил...

“Уважаемому Александру Николаевичу Бучину - моему лучшему шофёру, безупречно прошедшему со мной все дороги фронтов Великой Отечественной войны”.

Вот что написал на своей книге “Воспоминания и размышления”, которую маршал Совет­ского Союза Г. К. Жуков подарил Бучину.

Париж-Бордо

Александр Бучин вырос в потомственной семье автомобилистов. Его отец - Николай Борисович - старейший автомобилист России. За руль сел в 1902 году. Был одним из первых и лучших автогонщиков дореволюционной России.

В 1909 году установил всероссийский рекорд скорости - одну версту прошёл за 43 секунды. В 1910 - 1912 годах работал во Франции механиком на фирме “Пежо”, выступал в гонках Париж - Бордо.

После Октябрьской революции 1917 года Николай Борисович работал в гараже ЧК. И был личным шофёром начальника войск НКВД по Москве и Московской области...

Вездеход ГАЗ-61 - любимая машина маршала Жукова

Стопами отца пошли сыновья Сергей, Александр и Виктор и даже дочь Зинаида, также получившая шофёрские права. Но наивысших успехов добился именно Александр Бучин.

- В нашей семье с автомобилем знакомились с малолетства, - устраивается поудобнее и начинает рассказ знаменитый водитель. - Любовь к машине от отца пошла. Сейчас только знатоки истории припомнят автомобиль марки “Панар-Левассор”. Была такая в начале века. Колёса со спицами, вся открытая. Только над пассажирами, которые сзади сидели, откидной верх. Короче говоря, от кареты недалеко ушла. В 1902 году, когда на всю Россию и двухсот автомобилей не набиралось, мой отец возил на “Панар-Левассоре” московского советника коммерции господина П. Люкке. Тогда на шофёра смотрели, как сегодня на космонавта. Редкая и таинственная была профессия. Но отца не “таинственность” влекла, а скорость. В душе его жил спортсмен. И стал он гонщиком. Одним из первых в России. Много было стартов. Москва-Петербург, Москва - Орёл, Петербург- Севастополь... И в Европе о нём знали. В 1909 году отец на чешской машине “Лаурин-Клемент” - “бабушке” нынешних “Шкод” промчал одну версту за сорок три секунды. И установил российский рекорд.

Упал с “Харлея”

- А через восемь лет, в семнадцатом, он освоил другую скорость - скорость броневика, который вёл в бой за Кремль. Потом руководил гаражом орловской губавтоинспекции. Работал в ВЧК, воевал с белыми. После гражданской восстанавливал автохозяйство Тулы. Затем семья переехала в Москву.

В этой семье, где кумиром был автомобиль, все знали и любили технику. Старший брат, Сергей, впервые отличился, когда ему было девять лет. Вывел тайком со двора отцовский мотоцикл и прокатился по городу. Досталось ему, конечно, но в пятнадцать лет Сергей уже официально развозил почту на стареньком “Харлее”. Разве мог я, младший брат, отставать от старшего! Да ещё в таком фамильном деле! В двенадцать лет я уже мог сам запустить двигатель автомобиля и проехать по двору. Потом, повторяя подвиг Сергея, самовольно взгромоздился в седло “Харлея”.

Гоночные “Лаурин и Клемент 14/16” тип FC в 1908 году на Красной площади в Москве.

Помню ветер в лицо, бешеную скорость... падение. Да что там, синяки и шишки! В общем, так я мгновенно и на всю жизнь влюбился в мотоцикл. Эта любовь и привела меня в мотоспорт.

Кто овладеет “Жучкой”?

- Впервые на свой настоящий старт я вышел в 1937 году. Тогда на всю страну уже гремело имя Сергея Бучина. Брату уже принадлежал не один рекорд. А ездил он, кстати, на мотоцикле, который сконструировал муж Зинаиды - Олег Кучеренко. Некоторые поклонники мотоспорта, наверное, помнят, как в 1937 году на ледовой дорожке стадиона “Динамо”, под восхищённый гул болельщиков, появились мотоциклисты. Первые мотоциклисты на льду! Ребята просто чудеса творили. Однако у Сергея своё “чудо” в запасе было. На большой скорости он поднялся на мотоцикле во весь рост, раскинул руки и так промчался вдоль трибун. Что творилось на стадионе! Сергей и парад физкультурников на Красной площади так открывал - ехал стоя. Сейчас, понятно, такой трюк не в диковинку, а тогда только экстрагонщикам был под силу...

Словом, стали мы с братом вместе гоняться. На трассах друг другу спуску не давали, а в жизни - водой не разольёшь. Сергей, конечно, для меня, как и отец, учителем был. Много призов брали. А самый для нас почётный приз был семейный - мотоцикл по кличке “Жучка”. Кто выигрывал соревнование, получал “Жучку” во временное пользование до следующего старта. А проигравший завидовал и копил силы для реванша.

Наган да кинжал

- Думали мы с Сергеем ещё много лет вместе выступать. Но послед­ний раз вышли на старт утром 22 июня 1941 года. Война уже шла, а мы и не знали. Война развела нас навсегда - сначала по разным воинским частям, а в сорок втором пришла на Сергея “похоронка”. Много у него званий было: чемпион и рекорд­смен Советского Союза, заслуженный мастер спорта. А военное звание звучало просто - рядовой...

Вездеход ГАЗ-61 - любимая машина маршала Жукова

Война круто повернула и мою жизнь. Сначала был шофёром-разведчиком первой категории. Потом перевели в личную охрану генерала Жукова. Ездил тогда на “Эмке”. Время трудное было, фашисты к самой Москве подошли. Жуков всё время на передовую выезжал. И мы, понятно, с ним. Оружие шофёрам полагалось простое: наган да кинжал. А работа была непростая.

О военных дорогах можно рассказывать долго. Четыре года. День за днём. О том, как ездили ночью без фар, на скорости под сто километров - только на луну надеялись. Свет включить нельзя, фашисты сразу по фарам били. А если луны нет да ещё пыль стоит, так глаза прямо вдвое больше становились от напряжения. По минным полям тоже кататься приходилось. Ведёшь машину осторожненько, все внутри сжимается и думаешь: “Сейчас аппарат сработает и... конец”. А езда под бомбёжками да артобстрелами - так это просто военные будни.

Тулуп, валенки, галоши...

- Ну, вот, работал я на “Эмке”. Однажды осенью сорок первого едем под Ельней. У Жукова тогда шофёр был пожилой, опытный. Но то ли растерялся он немного, то ли ещё что. Короче говоря, сполз его ГАЗ‑61 в кювет и никак выехать не может - увяз в грязи. Мы, охрана, тоже остановились. Ждём. Вдруг слышу - зовут меня. В чём дело? Попробуй, говорят, вывести автомобиль из кювета, ты же гонщик. Сел за руль, выехал.

ГАЗ-61 на государственных испытаниях в 1940-м году.

Жукову, видно, понравилось, как я с машиной управляюсь, и стал я у него шофёром на всю войну. 170 000 километров по фронтовым дорогам с ним проехал. От Москвы до Берлина. Разные фронты повидал. Машины разные водил - “Бьюик”, “Паккард”, “Хорьх”, “Виллис”, “Мерседес”. Но больше всех любил я наш вездеход ГАЗ-61. С нынешними машинами ему, конечно, не сравниться. А по той поре замечательный и верный был автомобиль. В самое тяжёлое время мы на нём ездили, самые трудные дороги прошли.

Жаль, что не сохранился фронтовой автомобиль маршала. Был он, как и другие ГАЗ-61, сделан на базе “Эмки”. Имел стопятнадцатисильный шестицилиндровый двигатель, усиленные рессоры, раздаточную коробку. Среди этих машин больше известен вариант с закрытым кузовом. Наш был с откидным тентом. Отопления тогда не делали. Тулуп, валенки с галошами, рукавицы - всё и заменяло печку. Но зато по проходимости не было ему равных. Вездеход в полном смысле. По грязи, снегу, гололёду свободно шёл. Трактора стояли - мы ехали. Самой большой благодарности заслуживают конструкторы ГАЗа, которые сорок лет назад смогли создать такой автомобиль. Славно послужил он в то время.

Дорога смерти

- На войне у каждого своё дело. Лётчикам - летать, врага сбивать, бомбить. Пехоте - в атаку ходить или атаки отбивать.

- Артиллерия - та, понятно, бог войны. А у шоферов своё дело было... Тяжкое, но своё. И риск свой, и смерть своя. Меня, правда, война щадила: даже ранен не был, будто заговорили. Но это мне такое счастье... А сколько водителей погибло от бомб, снарядов, пуль. Вспоминаю - ехали как-то под Москвой. Фашисты дорогу обстреливают. И дума одна - успеть бы проскочить. А впереди ЗИС-5 шёл. В него прямо снаряд и угодил. Взрыв - и всё. Или под Ленинградом случай был. Зимним вечером ехали в штаб. Мы с Жуковым впереди, за нами автомобиль Ворошилова. Лес, перелесочек, потом открытая дорога. Её, как водится, гитлеровцы снарядами “щупают”. И один снаряд аккуратно между нашими машинами разорвался: чуть левее бы - и в нас, чуть правее - в Ворошилова. Повезло...

Георгий Жуков

Там, под Ленинградом, я узнал Дорогу жизни. Но это - не Дорога жизни. Это - дорога смерти. Особенно для шофёров. Ад кромешный, а не дорога. Мы в Ленинград днём ехали, когда видно, где опасно, где бомбы лёд продырявили - там флажки стояли. И то тяжело. А обратно ночью возвращались - ещё тяжелее. Ям не заметно, да фашисты летали. А ведь ребята по этой дороге через Ладогу под каким огнём ездили! Днём и ночью. Сколько их с машинами под лёд ушло. Их смертями Дорога жизни оплачена.

Атака “Юнкерсов”

- Вот был случай на Калинин­ском фронте. Ехали по шоссе. Дорога вроде бы хорошая, сухой асфальт. И вдруг впереди участок, покрытый льдом, а скорость - километров сто двадцать. Чувствую, заносит автомобиль, разворачивает, того и гляди опрокинемся. Я тормозить не стал: только газом и рулём выровнял машину. Поглядываю на Жукова, он рядом сидел, разговаривал со своими спутниками. Ничего не заметил Георгий Константинович. Другие, что в машине сзади были, тоже спокойно разговор продолжают: так быстро всё произошло. А у меня, хоть на нер­вы я не жаловался, ноги потом несколько минут дрожали.

Автомобиля, равного по проходимости ГАЗ-61, в начале 40-х годов в Красной армии не было

И на Орловско-Курской дуге тоже спортивная реакция выручила. Прямо над нами неожиданно появились фашистские “Юнкерсы”. Пулемётная очередь прошла у самой машины. А пока они разворачивались для новой атаки, я успел увести автомобиль с дороги в укрытие. Опять счёт на секунды шёл.

На фронте отработал я технику форсирования рек. Мосты часто были разбиты, объезды далеко, а маршал каждую минуту ценил. И на то, чтобы сделать крюк, времени не было. Форсировал так. Подъеду к речке, на глаз прикину, где помельче, передок машины опускаю потихонечку в воду (места-то всё больше неизвестные, то ли есть брод, то ли нет), потом включаю первую передачу. Даю обороты побольше и буквально выскакиваю на тот берег. Бывало, мы проедем, а машины, что сзади по нашему следу шли, застревали. Жуков только головой качал: “Артист ты, Александр Николаевич. Артист...” Он меня по имени-отчеству звал, хотя на “ты”. А мне всего-то двадцать четыре года было, когда я его возить начал. И так я гордился, что меня, фактически мальчишку, такой человек по имени-отчеству называет!

Немецкий осколок

- Жуков был внимателен к людям. Прост и незлопамятен. Но твёрд и строг. Ни одна мелочь не ускользала от него. Спрашивал так, как требовало военное время. Ехали мы как-то в районе Курска на штабное совещание. И вдруг, надо же такому случиться, баллон спустил. Заменил я его, тронулись дальше. Жуков немного хмуриться начал, не любил таких накладок. И опять не слава богу: мотор не тянет. Надо сказать, я к тому времени уже офицером стал. Георгий Константинович посмотрел на меня и говорит: “Ну что? Погоны надел, а за машиной следить перестал?” Я молчу - что тут скажешь? Хоть сквозь землю провались с досады. Ладно, приехали. Минут на пять из-за меня опоздали. Пока шло совещание, снял я карбюратор, прочистил его. Жиклёр засорился, потому двигатель не тянул. Ребята новый запасной баллон прикатили. Сделал всё, проверил, завёл. Смотрю, работает на всех цилиндрах. Потом Жуков пришел: “Сделал?”- “Так точно, сделал!” Маршал про тот случай ни разу потом не вспомнил. А у меня он на всю жизнь в памяти остался.

Александр Бучин возле персонального автомобиля маршала Жукова. Берлин. Май 1945 года

Шофёрам на войне всё приходилось самим делать, всё своими руками. Мы и по мотору спецы были, и тормоза меняли, и карбюратор ремонтировали. И часто не в гараже, а где придётся. Да когда время выпадет. Однажды, пока Жуков на позиции ушёл, решил я своему ГАЗ‑61 профилактику сделать. Мы на передовую под артобстрелом добирались, надо же посмотреть, что к чему. Почистил мотор, снял сиденья - пыль дорожную выметаю. Вижу, у руля кусок отколот. Что за ерунда? С чего вдруг, не понимаю. И нашёл на полу осколок мины. Он руль и повредил. Когда повёз Георгия Константиновича, показал ему “трофей”. Жуков говорит: “Оставь, Александр Николаевич, себе на память”. Да только не сберёг я тот “сувенир”. Жаль, конечно...

Гонки с Эйзенхауэром

- Сколько памятных дней у меня от войны осталось, но 8 мая 1945 года, пожалуй, самый главный из них. Накануне, после очередной встречи с союзниками, Георгий Константинович сел в машину, вдруг обнял меня и сказал: “Спасибо, Саша, за всё”. Единственный раз просто по имени назвал. Сердце так и ёкнуло - Победа! А 8 мая повёз Жукова в Карлсхорст на подписание акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Ни обстрела, ни светомаскировки, ни минных полей. А я еду и волнуюсь. Приехали, потом гитлеровцев во главе с Кейтелем привезли. Я сижу в автомобиле, думаю: “Неужели всё?” Сколько ж мы этого ждали!

От имени Советского Союза маршал Жуков подписал акт о капитуляции фашистской Германии

И ещё один день не забыть. Когда вёз Жукова на параде союзников вдоль строя советских, американ­ских, английских и французских войск. Медленно двигался, но, казалось, что весь путь от сорок первого до сорок пятого проехал заново. Все 170.000 километров.

Потом в Берлине тоже работы хватало. Маршал Жуков был председателем Контрольного совета и много встречался с союзниками. Тогда как раз закладывался фундамент послевоенных отношений. Настроение было приподнятое. Победители! Мир на земле!

Жуков принимает парад на ЗиС-110Б в Москве 7 ноября 1955 года

Как-то едем на “Паккарде” по Берлину в Контрольный совет. Маршал согласно этикету сидит сзади (на фронте он всегда рядом с шофёром садился, но тут уж протокол, никуда не денешься). Слышу, позади нас гул неимоверный, мотоциклы летят - Эйзенхауэр едет. А ребята наши на охранной машине что-то поотстали. Американцы уже совсем близко. Вижу в зеркало их водителя, мулата. Собираются нас обогнать. Я говорю Георгию Константиновичу: “Товарищ маршал, мы ведь главные хозяева, верно?” Только они задок нашей машины и видели. Не дал им себя обогнать, во двор Контрольного совета въехали первыми. Жуков вышел из машины, следом Эйзенхауэр из своей. Американцы подходят ко мне и говорят: “Ах, мы не знали, что это маршал Жуков ехал”. Ладно, думаю, не знали. Будете знать...

“Жуковский холуй”

После войны Бучину присваивают звание лейтенанта ВВС. А шефство над ним взял ни кто-нибудь, а сам Василий Сталин - большой поклонник гонок и автомобильного спорта. С этого времени Александр Николаевич стал во главе команды мотогонщиков авиации Московского военного округа. Его мастерство и высочайший профессионализм приводили команду “сталинских соколов” к оглушительным спортивным победам. А сам он получил звание мастера спорта Советского Союза по мотоспорту.

Жуков и Эйзенхауэр

Неожиданно в январе 1948 года Александра Бучина увольняют из органов Министерства государственной безопасности СССР со странной формулировкой: “за невозможностью дальнейшего использования”...

Когда обескураженный офицер прорвался на приём к всесильному генералу Николаю Власику, то услышал от начальника Главного управления охраны МГБ сплошной мат-перемат, изредка прерываемую всякими оскорблениями: “Ты Бучин - негодяй...Ты недостоин служить у нас, жуковский холуй!”

27 апреля 1950 года - арест. В камеру на Лубянку Александра бросили после многочасового ночного допроса. Его не били, но следователи не давали спать, задавая вопросы о Жукове. Они стремились выбить признательные показания на Георгия Константиновича. На допросы водили ночью, мучая офицера с 10 часов вечера до 5 утра, раздевая до нижнего белья. Но ни одной строчки доноса, ни одного лживого слова в адрес Жукова не услышали следователи от Александра Бучина. В конце концов, Бучина объявили “врагом народа” и дали пять лет лесоповала по 58-й статье.

50 лет за рулём

Через три года бывшего водителя Жукова выпустили из лагерных оков и амнистировали. Но это уже произошло после смерти Сталина.

В мирные 60-70-е Бучин работал на междугородных автобусах, потом - в “Сов­трансавто” дальнобойщиком. По четырнадцать-пятнадцать тысяч километров со сменщиком каждый месяц набирал... Бывал и в тех местах, где воевал. И в Польше, и в Германии...

Жуков в гостях у маршала Говорова на даче. На заднем плане стоит кабриолет “Мерседес-170V”

- Пятьдесят лет я за рулём, - задумчиво произнёс Бучин. - Пятьдесят лет - целая жизнь. Мне повезло, я отдал её любимому делу. И если меня спрашивают, почему я стал шофёром, отвечаю: “Просто родился с рулём в руках”.

Постскриптум

...Александр Николаевич Бучин умер в 2009 году в возрасте 93 лет.

Ю. ГРОЗМАНИ